17 ноября 2008 года скоропостижно скончался Гречишкин Владимир Александрович, консультант Департамента по вопросам СНГ аппарата Совета Безопасности Российской Федерации, государственный советник Российской Федерации III класса, капитан I ранга в отставке, подводник.
В.А.Гречишкин родился 12 сентября 1947 года в г. Полярный, Мурманской области. Потомственный военный моряк, выпускник Ленинградского Нахимовского военно-морского училища. После окончания Высшего военно-морского училища имени М.В.Фрунзе в 1971 году проходил службу на Северном Флоте в должности командира группы подводной лодки, офицера штаба Северного флота. По окончании Военно-дипломатической академии в 1977 году продолжил службу в Главном управлении Генерального штаба Вооруженных Сил СССР и Российской Федерации. Занимал руководящие должности в центральном аппарате. Находился в длительных служебных загранкомандировках: в Ираке (дважды), Египте, Ливии, Тунисе, Киргизии (дважды). Самоотверженно и результативно работал в обстановке кризисных ситуаций, вооруженных конфликтов, в сложных климатических условиях. Награжден орденом «За военные заслуги», медалью «За заслуги перед Отечеством» II степени, другими государственными и правительственными наградами СССР и Российской Федерации. В аппарате Совета Безопасности Российской Федерации В.А.Гречишкин работал с 20 марта 2006 г., продолжая вносить весомый вклад в укрепление национальной безопасности нашей страны. Профессионал высокого класса, он сочетал в себе качества преданного своему делу компетентного специалиста-международника и вдумчивого, нестандартно мыслящего аналитика. Широта души и благородство, отзывчивость и личная скромность снискали Владимиру Александровичу Гречишкину заслуженный авторитет среди друзей и коллег, глубокое уважение всех, с кем ему приходилось трудиться на своем жизненном пути. Администрация Президента Российской Федерации, Аппарат Совета Безопасности Российской Федерации, Совет ветеранов Главного управления Генерального штаба, Министерство иностранных дел Российской Федерации, Международная ассоциация суворовских, нахимовских и кадетских объединений, однокашники - нахимовцы выражают глубокое соболезнование родным и близким покойного. Светлая память о Владимире Александровиче Гречишкине навсегда сохранится в наших сердцах.
1959 - 1966 годы.
Группа нахимовцев, приветствовавших 22-й съезд КПСС. 1961 год. Участники парадного расчета. (В первом ряду второй справа)
В музее Советской Армии. 1965 год. (В центре рядом с майором Желтиковым В.А.)
(Справа от начальника училища контр-адмирала Бакарджиева В.Г.)
(Крайний справа)
В музее Революции.
На субботнике. (В последнем ряду в центре)
Одноклассники. 1-й взвод 1-й роты. (В центре крайний справа)
Накануне выпуска. (Второй слева)
В кругу однокашников по Высшему военно-морскому училищу имени М.В.Фрунзе.
В начале декабря 1966 года мне пришлось выехать в командировку в Видяево. Там находилась после модернизации лодка 633 проекта. На ней вместо станции «Феникс» установили МГ-10. У этой станции МГ-10 была интересная история. До этого она стояла в каком-то центре на Северном флоте в качестве стенда. В 1962 году, когда на Северный флот приезжал Никита Сергеевич Хрущев, ему демонстрировали ее, как одно из последних достижений гидроакустики. А теперь в 1966 году ее решили установить на лодку. Где находится эта лодка, толком у нас на работе не знали – сказали в Ура-губе. Поэтому мне оформили пропуск во все Североморски и в Ура-губу. В штабе флота мне сказали, что лодка находится в Видяево- следующая остановка автобуса за рыбацким поселком Ура-губа. Сказали, где найти представителя судостроительного завода, проводившего модернизацию. Оказалось, что он находился в судоремонтном заводе в Росте. Поэтому я отправился сначала в Росту, но представитель завода куда-то уехал на неделю. Поэтому я сразу поехал в Видяево. Ехал на рейсовом автобусе, который отправлялся из Мурманска около девяти часов утра. Был разгар полярной ночи, и, несмотря на ясную погоду, было довольно темно. При выезде из города, недалеко от моста через реку Кола водитель посадил двух своих приятелей, ехавших на охоту. Если весь автобус дремал, то охотники шумно беседовали с водителем, а потом и вовсе решили подкрепиться. Где-то около одиннадцати часов дня благодаря ясной погоде и снегу стало вполне прилично видно. Вдруг автобус резко остановился. Водитель крикнул: «лиса» и открыл переднюю дверь. С левой стороны от автобуса, метрах в пятидесяти от дороги сидела черно-бурая лиса и смотрела на автобус. Не вынимая колбасы изо рта, один из охотников выскочил через переднюю дверь автобуса, и выстрелил. Несколько секунд лиса спокойно стояла и смотрела на автобус, а потом махнула хвостом и исчезла. Охотники продолжили пить. При этом охотник, не стрелявший по лисе, все время доказывал, что если бы стрелял он, то, конечно, не промазал бы. Не доезжая до Ура-губы, они вышли из автобуса, и в автобусе стало тихо. Так как у меня не было пропуска, то пришлось встать не въезжая в Видяево на КПП у моста через долину небольшой замерзшей и засыпанной снегом речки, впадавшую в Ура-губу. О моем приезде на лодке уже знали, и пропуск оформили очень быстро. Дорога через мостик переходила в центральную улицу поселка и упиралась в сопку. Длина этой улицы была всего около двухсот метров. Перпендикулярно этой улице вдоль речки и далее вдоль залива и пирсов тянулась другая улица. Дома по этой улице стояли только со стороны сопок, поднимаясь амфитеатром в гору. Все вновь построенные дома были пятиэтажными. В центре, на пересечении улиц располагались столовая, почта и несколько магазинчиков. Что собой представляла эта речка, зимой было трудно определить. Но в светлое время суток в хорошую погоду эта речка служила местом для прогулок офицеров и их семей. Взрослые прогуливались, дети катались на санках и лыжах. В одном из домов, слева от центра Видяево в здании общежития помещалась гостиница для командированных. Меня поселили в номере на первом этаже. Это была маленькая двухкомнатная гостинка. В первой комнате стоял большой стол. Во второй узкой комнате располагались только две кровати. Из удобств были туалет и раковина. Соседом оказался инженер из Ленинграда. По возрасту ему было около сорока лет. Он уже успел акклиматизироваться в Видяево и добыл у коменданта три самых необходимых предмета. Это – электрический утюг, кофейник и электрическая плитка. Стояли очень сильные морозы. В комнате было очень холодно. Поэтому перед сном сосед гладил утюгом постель, а электрическая плитка у нас работала всю ночь. Для безопасности мы ее ставили на три пустых консервных банки от сгущенного кофе. Питались в столовой. По вечерам она превращалась в вечернее кафе. Играла музыка. Готовили хорошо, но спиртного не было – не полагалось, хотя говорили, что иногда бывало сухое вино. Из напитков самым хорошим был черный кофе, который там неплохо готовили. По вечерам кафе было заполнено офицерами, которые приходили туда с семьями. По воскресеньям столовая и кафе не работали, поэтому приходилось питаться из магазина. Подводная лодка 633 проекта была одной из самых красивых. Лодки более поздних проектов смотрелись не так эффектно. Но внутри она была менее удобна, чем лодки 651 проекта. Командиром лодки, на которую я прибыл, был капитан второго ранга в возрасте около сорока лет. В одной из откровенных бесед со мной он пожаловался, что мечтал быть командиром атомной лодки, но, к сожалению, уже стал преградой возраст. Командиром БЧ-4 был капитан-лейтенант в возрасте около тридцати лет. Работать мне пришлось в основном с ним. Он показал мне расположение приборов и коробок питания. Я проверил монтаж и только после этого попытался включить станцию. В основном все работало, кроме трех десятков предварительных усилителей из 132. Как я выяснил потом, в этих усилителях вышли из строя выходные трансформаторы. Кроме этого надо было найти более 50 штук ламп 6Н3П, взамен шумящих и негодных. Целую неделю мы с командиром БЧ добывали эти запчасти на складах базы. К счастью все нашлось. Следующей проблемой была замена трансформаторов. Блок усилителей находился по левому борту первого отсека. Прямо под ним было штатное место запасной боевой торпеды. В отсек запрещалось входить с оружием, а тут надо было паять сидя на торпеде. В конце концов, командир взял риск на себя и разрешил паять, конечно, со всеми предосторожностями. Дольше всего возился с трансформатором первого блока, трудно было снимать, ставить новый трансформатор, паять. После замены усилитель нормально заработал. Замена остальных была делом времени и терпения. После этого пришлось повозиться с согласованием выносного монитора, так что через две недели станция была полностью отрегулирована. Но возникла проблема, как проверить ее работоспособность? Нужен был выход в море с погружением. Его обещали со дня на день и не давали. А без этого я не мог подписать протоколы. Потеряв терпение, я уговорил командира погрузить лодку в позиционное положение прямо у пирса. Он очень хорошо сделал это – лодка почти под рубку ушла под воду с небольшим дифферентом на нос. Шумовой генератор с гидрофоном мы опустили с соседнего пирса, так что смогли оценить чувствительность и ширину характеристики направленности для двух мест погружения гидрофона. Последующие расчеты показали, что чувствительность даже больше нормы. Но все равно надо было ждать выхода. А его обещали только после Нового года. Новый год поехал встречать в Мурманск. Поселился в одноместном номере гостиницы «Арктика». В это время свободных мест было много. Созвонился со своими коллегами, учившимися со мной в одной группе, Толей и Лилей Андреевыми. Они пригласили меня прийти к ним в ПИНРО 31 декабря. Там мне показали музей с засушенными рыбами и прочими морскими обитателями, провели по лабораториям, а потом я попал на банкет в их отдел. Отмечали Новый год неплохо. Много рассказали про свою фирму, многое показали. Затем к ним в гости завалил другой отдел, во главе с энергичным молодым человеком, потрясающим громадной колбой, в которой было не менее трех литров спирта, и банкет начался заново. В гостиницу я попал уже к шести часам вечера. Андреевы приглашали меня к себе домой, но мне уже ничего не хотелось встречать. Так что новый 1967 год я просто проспал. После Нового года Андреевы помогли мне встретиться еще с одним моим коллегой по институтской группе - Женей Новиченковым, тоже приехавшим в Мурманск в командировку и застрявшим там на Новый год. Когда я третьего января вернулся в Видяево – моего соседа уже не было. Но он приготовил мне сюрприз. Мне захотелось выпить кофе. Я долил водой кофейник - мне показалось, что там было мало воды, и поставил его на электроплитку. Появившийся запах навел меня на некоторые подозрения. Оказывается, сосед с друзьями отмечал свой отъезд и оставил мне в кофейнике пол литра спирта. Графин с водой они использовали, чтобы разбавлять спирт. Пришлось разбавленный и подогретый спирт слить в графин. Самому мне эту смесь пить не хотелось. Через неделю я отдал его новому соседу, который приехал служить по контракту мичманом. Наконец, дали выход в море. Вышли еще в полной темноте, около девяти утра. Я сидел в маленькой рубке гидроакустики и наблюдал за работой матросов. Работала станция «Арктика» - первый вариант МГ-200. Матросы крутили антенну то в одну, то в другую сторону, давая постоянно командиру дистанцию до левого и правого берега Ура-губы. Пройдя Порт-Владимир вышли в Мотовский залив. В Мотовском заливе мы пробыли несколько часов, но разрешения на погружение так и не получили. В Видяево вернулись уже поздним вечером. Новый сосед получил кучу обмундирования на все случаи службы. По вечерам делать кроме чтения книг было нечего, и я от скуки помогал ему пришивать погоны. Позвонил на работу и рассказал о положении дел. Приказали составлять и подписывать акты по той работе, что проделана. Акты составляли вместе с командиром лодки и командиром БЧ. После этого ездил и согласовывал их в Росту и штаб флота. Все это заняло несколько дней. Денег оставалось только на обратную дорогу. Хорошо, что перед отъездом заглянул на Главпочтамт Мурманска, оказывается, Василий Петрович выслал мне телеграфом 100 рублей. Поэтому в первом же магазине накупил себе продуктов на дорогу. В основном это были продукты моря. Очень понравились жареные ломтики зубатки. Эта командировка была моей первой самостоятельной поездкой на корабль. Несмотря на мою молодость, я встретил хорошее деловое отношение ко мне как со стороны командира корабля и командира БЧ-4, так и со стороны офицеров штаба флота, с которыми мне приходилось сотрудничать. Наверное, поэтому так все хорошо сохранилось в памяти.
"Зал кинотеатра "Искра" встретил гостя восторженно, стоя, каскадом рукоплесканий, несметным числом букетов, возгласами: "Джим! Джи-и-и-им! Привет, Джим!" А гость, громко поздоровавшись, улыбаясь, сказал со сцены: "Я давно уже вырос, даже начал стареть... Но я тот самый негритенок из киноленты "Цирк", где меня обнимала Мэрион Диксон - Любовь Петровна Орлова. Она пела мне колыбельную"..."
... Судьба Джемса Паттерсона всю жизнь несла отсвет участия в съемках "Цирка"... Стоило выйти Джиму гулять на улицу, как сразу же собиралась толпа...
... все же самой трудной оказалась сцена "Колыбельная". Режиссер Г.В. Александров настаивал на том, чтобы песню актриса пела ребенку, спящему у нее на руках. Сделать так было достаточно сложно. Никто не мог представить, что в шумном павильоне киностудии, в непривычной обстановке, малыш уснет. И тем не менее после многих часов репетиций, долгих ожиданий сцену со спящим Джимом отсняли.
Любовь Петровна об этих сложностях рассказала своему "киносыну" через много лет, когда он воспитывался в нахимовском училище. Джим немедленно взял карандаш и сочинил стихотворение. Его автор и повторил в "Искре": "Был я мал во время киносъемки,/ Было лишь чуть больше года мне,/ И засвечено немало пленок,/ Что поделать, по моей вине./ Сроки кинобудней протекали,/ Каждый непосильней во сто крат./ Знаю, ваши руки затекали,/ Но тяжелый эпизод отснят..."
Рассказывал Джемс Паттерсон интересно, живо отвечал на вопросы, дарил автографы. Директор кинотеатра Александра Максимовна Нигматуллина вручила ему сувенир - куб органического стекла с ферровольфрамом внутри. А вечером следующего дня его встречали во Дворце культуры комбината учащиеся подшефных школ (№ 50 и 135), профтехучилища № 23, энерготехникума, воспитанники киноклуба "Буратино", работницы медсанчасти и детских дошкольных учреждений. Гость прочитал им свои стихи на морскую тематику, рассказал о себе, поделился планами на будущее. На вопрос, почему он не стал киноактером, ответил: "Меня всегда влекло море и романтическая поэзия парусов..."
Разные этапы жизненного пути Джеймса, разные грани его личности и творчества.
"Я была совсем недолго знакома с Джимом Паттерсоном. Сейчас вспомнила о нём, набрала данные в поисковике и с огорчением узнала, что этот чудесный человек живёт где-то далеко и ему нельзя позвонить и напомнить о нашем коротком знакомстве. Так случилось, что нам пришлось в течение некоторого времени почти каждый вечер подолгу говорить по телефону, но мы, к сожалению, так ни разу и не увиделись. Это были советские времена. Прежде всего, он звонил лишь после того, как заканчивалась какая-нибудь интересная, с его точки зрения, телепередача - боялся помешать. Дальше разговор протекал следующим образом: мы начинали говорить о деле, тут включалась какая-либо ассоциация, и Джим начинал что-то рассказывать до такой степени остроумно, что я в буквальном смысле этого слова плакала. Это был поток блестящих, талантливых и ярких историй, образов и характеристик. Наверное, никогда в жизни я не смеялась так много. Еще я слышала от своей мамы, как он помогал тем, кто в этом нуждался - особенно пожилым людям - даже шёл ради этого на всякие хитроумные и смешные шаги, получал за это нахлобучки, и затем всё начиналось вновь. И всегда весело и внешне легко. Еще для него было просто немыслимо сидеть в присутствии женщин - он тут же вскакивал."
Он автор многих поэтических и публицистических книг, выходивших как в центральных издательствах, так и за рубежом. Как писатель, Паттерсон объехал едва ли не всю нашу страну. Довелось ему побывать и во многих странах Африки, не раз он посещал Америку, где живут его родственники.
Встреча Главкома ВМФ с писателями-маринистами. - Морской сборник № 4, 1991 г.
... Большое место на встрече занял разговор о подготовке к 300-летнему юбилею российского регулярного военного флота, который, как отмечали многие выступавшие, должен стать всенародным праздником. И все же главной темой разговора оставалась литература. О взаимоотношениях писателя с флотом говорили, в частности, Ю. Виноградов, В. Гузанов, С. Зонин, Д. Паттерсон, В. Марченко, В. Тюрин. Как один из конкретных и важных шагов к возрождению лучших традиций маринистики следует рассматривать недавно созданную Всесоюзную ассоциацию писателей-баталистов и маринистов, президентом которой стал Ю. Виноградов.
Верюжский Николай Александрович (автор воспоминаний «В МОРЯХ МОИ ДОРОГИ...», выпускник Рижского Нахимовского Военно-Морского училища 1953 годы):
"... Уже на исходе 1980-х годов я как-то случайно оказался в московском Музее народов Азии и Африки, располагавшемся тогда вблизи Курского вокзала, где у меня произошла случайная встреча с Джимом. Оказалось, что в тот период его частенько приглашали для проведения тематических бесед и лекций. Наступали трудные времена государственного переустройства, сопровождавшиеся крайней политизацией общества и в миг опустевшими прилавками в магазинах. Люди, которые не оказались рядом с кормушкой, пытались добывать необходимые средства для существования: кто подлогом, воровством, грабежом и убийством, а кто частным извозом, мелкой торговлей или чтением лекций. Если бы не объявление о том, что с какой-то очередной лекцией будет выступать писатель, историк и искусствовед Джим Паттерсон, то я, наверное, сходу и не узнал бы в очень высоком, худощавом, с копной седых курчавых волос, слегка смуглом и с весьма незначительными чертами лица, присущими для негроидной группы людей, бывшего рижского «питона». После лекции, улучив подходящий момент, я подошёл к Джиму и представился, напомнив о совместной учёбе в училище, но его взгляд сквозь толстые очки был спокоен и даже равнодушен. Видимо, ему до противности надоели подобные напоминания о прошлой жизни. Разговора не получилось. Обменявшись незначительными фразами, свидетельствующими об отсутствии заинтересованности со стороны Джима в продолжении каких-либо личных контактов, мы расстались. Вскоре я узнал от администрации этого музея, куда приходил ещё несколько раз, что Джим Паттерсон покинул СССР и уехал в США на историческую родину своих родственников.
Он выглядел далеко не бодрым, радостным оптимистом, как это прочитывается опять же у какой-то корреспондентки...
Как можно судить по последним сведениям, ставшим мне известными из средств массовой информации, злая мачеха USA без радости и воодушевления приняла незваного и ненужного ей отпрыска бывших рабов. Ни человеческого уважения, ни общественного внимания, ни работы, ни, тем более, ожидаемого богатства на склоне своих лет Джим Паттерсон на чужбине не приобрёл. Возможно, он, бывший нахимовец и офицер-подводник советского Военно-морского флота, тогда вспоминал свои излишне пафосные но, надо полагать, откровенные более 50-летней давности слова, написанные в своих сочинениях: «Я учусь, овладеваю любимой профессией... Я родился и вырос в Советской стране, где все люди заняты мирным трудом... Вот почему я горжусь своим Отечеством, где каждый человек, где бы он ни был, думает над тем, как укрепить свою Родину... Я негр. Там, за океаном, мои сверстники уступают на улице дорогу белым людям...». Теперь ему самому, оказавшемуся в разрекламированном обществе «всеобщего благополучия» и «безграничной демократии», пришлось столкнуться с суровой правдой и в реальной жизни уступить дорогу тем, кто всегда был, оставался и, пожалуй, надолго останется реальным противником нашей страны. Джим Паттерсон закончил свой жизненный путь в той хвастающейся своим благополучием стране, как простой, бедствующий, несчастный негр, без почестей и общественного внимания. Однако мы, нахимовцы Рижского Нахимовского училища, курсанты Первого Балтийского ВВМУ ПП, офицеры-подводники, все те, которые знали его лично или слышали о нём, будем помнить этого славного, скромного парня, так и не нашедшего своего жизненного счастья на нашей грешной Земле."
В последние годы Джиму Паттерсону и его матери Вере Ипполитовне жилось особенно трудно. Напечатать сборник стихов, заработать на жизнь стало практически невозможно. Ни пенсии матери, ни пенсии сына явно не хватало. Долгое время они жили на средства, которые имели от сдачи внаем квартиры. В конце концов они пришли к выводу, что в России им не прожить. Мать с сыном решили уехать в Америку. Родственники прислали им вызов. Джим распродал всю мебель, раздарил друзьям и знакомым все свои вещи и купил в авиаагентстве билеты за океан. Сейчас они живут в Вашингтоне. Рассказывают, что Джим с выставкой картин своей матери ездит по стране, зарабатывает деньги. Пробовал он сниматься и в кино, но из этого ничего не вышло. И по-прежнему он пишет, пытается издать на английском языке сборник стихов. Одним словом, всеми возможными способами старается заработать на жизнь. Как выяснилось, жить в Америке ничуть не легче, чем в России…
По уверению его родных, близких и друзей, которым он изредка пишет и звонит, Джим покинул Россию не навсегда. Он верит, что ему еще доведется вернуться на родину. Если только, конечно, хватит сил и здоровья…
Пожалуй, наиболее информированный о жизни нашего героя после демобилизации автор.
... Интернет дважды выдал трагическую весть. В первом сообщении говорится, что Джеймс Ллойдович Паттерсон умер в 2006 году, а во второй – что он погиб в 2007. Ни в то, ни в другое мне не хочется верить, и я часто перебираю его письма ко мне, которых скопилось за годы нашей дружбы объёмная папка. А было всё так...
Приложение.
Паттерсон Д.Л. В какой одежде ходили прежде. Альбом для раскрашивания. Для детей. М., Малыш, 1965. 24 с. Паттерсон, Д.Л. Ночные стрекозы: [Стихи] / Джим Паттерсон. - М. : РБП, 1993. - 6 с. Паттерсон, Д.Л. Залив Доброго Начала: Стихи / [Худож. Н.Е. Григорьева]. - М. : Воениздат, 1984. - 125 с. Паттерсон, Д.Л. Красная лилия: Стихотворения и поэмы / Джемс Паттерсон. - М. : Современник, 1984. - 79 с.+ 17 см. - (Новинки "Современника"). Циклы: Разные измерения; Пальцы зари; Поэмы: Африканский Данко; Скорпионы расизма: Фрагментар. поэма. Паттерсон, Д.Л. Зимние ласточки: Стихи / Джемс Паттерсон; [Худож. И. Гусева]. - М. : Сов. писатель, 1980. - 127 с. Циклы: Секундные стрелки; Берег Италии; Взаимосвязи. Паттерсон, Д.Л. Дыхание лиственницы. - Л.: Лениздат, 1985. - 191 с., Паттерсон, Д.Л. Взаимодействие. Стихи. М.: Современник, 1978. 95 с. Паттерсон, Д.Л. Россия. Африка. Стихи и поэма. М.: Молодая гвардия, 1963. 72 с. Паттерсон, Д.Л. Хроника левой руки. Докум. повесть. М.: Молодая гвардия, 1964. 126 с. Паттерсон Д.Л. Рождение ливня: Стихи и поэма / [Ил.: Л. Саксонов]. - М.: Сов. писатель, 1973. - 80 с.
«НАША ВОЛЯ ТВЕРЖЕ, ЧЕМ ГРАНИТ». Джим Паттерсон «Советская молодежь» 25 марта 1951 г.
Наше государство отстаивает дело мира. Наше дело - правое дело. Вот почему я горжусь своим Отечеством, где каждый человек, где бы он не был, думает над тем, как укрепить свою Родину, сделать жизнь советских людей еще краше, еще лучше прежнего. О советской молодежи говорят: самая счастливая. Да, мы самые счастливые на земном шаре! Для нас открыты все пути-дороги. Университеты, академии, институты, школы - все к услугам молодежи. «Только учитесь, говорит нам Родина, ваш труд, знания, как воздух нужны стране». И мы учимся, трудимся, овладеваем любимыми профессиями. Как непохожа наша жизнь на жизнь молодежи капиталистических стран! Я - негр. Там, за океаном, мои сверстники уступают на улице дорогу белым людям. Они не смеют переступить порог учебных заведений, библиотек, театров. За каждую попытку поднять голос протеста, пусть самую небольшую, - их ждет суд Линча. Но упорства молодежи не сломить! На борьбу поднялся угнетенный негритянский народ. Недавно семь юношей негров были казнены на электрическом стуле только за то, что осмелились выступить за освобождение своего народа от жестокой эксплуатации. Всяческими притеснениями правительство Соединенных Штатов Америки старается заглушить гневный голос негритянского певца Поля Робсона, непримиримого борца за мир, против войны. События в Корее показывают истинные цели американских агрессоров, поджигателей новой мировой войны. Их наемные войска стирают с лица земли города и села, промышленные предприятия и культурные учреждения Кореи только за то, что ее народ хочет быть свободным. Американские изверги тысячами уничтожают беззащитных корейских жителей, не щадя женщин и детей. В городах и селах Кореи рвутся бомбы замедленного действия, пылают дома. Американские захватчики стали применять удушливые газы, пытаясь этим покорить народ. Но ни газы, ни атомные бомбы не спасут американских захватчиков в Корее. Их планы обречены на гибель. Трудящиеся всех стран все больше и больше убеждаются в том, что капитализм - это нищета, голод, война. Одна за другой вспыхивают забастовки трудящихся Англии, Франции, Италии. Рабочие этих стран открыто выступают против подготовки новой войны. Их взоры обращены к Советскому Союзу - оплоту всех миролюбивых сил человечества. За мир борется молодежь всех стран. Прогрессивная молодежь не хочет новой войны, ибо война служит средством массового уничтожения трудящихся. Молодежь капиталистических стран не хочет быть пушечным мясом в мировой войне. Сегодня, в этот особенный день, мне хочется сказать несколько слов о себе. Я учусь, овладеваю любимой профессией. Я родился и вырос в Советской стране, где все люди заняты мирным трудом. Когда я вижу фотографии, где изображены юноши Индонезии, истощенные, роющиеся в помойных отбросах, вижу на снимках японских детей - бледных семилетних старичков, работающих в мастерских у богатых хозяев, сердце мое сжимается от боли. Только революционная борьба принесет им другую жизнь - светлую, радостную, полную счастья. Мы горячо, пламенно любим свою Родину - оплот мира всего человечества. Мы горды тем, что вместе со всем советским народом нам выпало счастье строить коммунизм.
Стихи Джемса Паттерсона.
В походе
В суровом неистовстве Черное море Швыряет крутые валы. Они налетают, но крушит их вскоре Оскаленный выступ скалы. То ласково плещется сонное море И песню чуть шепчет прибой, Волшебно сияют вечерние зори, Ширь волн озаряя собой. Ты здесь забываешь про всякое горе И гордый Отчизной родной, Ты счастлив, что в море в далеком дозоре Дежуришь на вахте ночной. А море кипит, и бегут волны споря В дали необъятно большой, И чувствуешь вновь, что простор Черноморья Ты всей своей любишь душой. 13 сентября 1980г.
Встреча по случаю 25-летия выпуска
Морской не утратив осанки, Сегодня мы встретились тут. Пускай корабельные склянки В момент юбилейный пробьют. То веселы мы, то суровы, Матросские песни поем И так же как прежде швартовы В грядущее мы подаем. Подросткам, из штаников выросшим, Нам флот, как отец, помогал. И кто-то из нас был нахимовцем, А ныне уже адмирал! Знакома нам детская тактика И прозвищ шутливых укол. Но видно, от прозвища Африка Я все ж недалеко ушел. Мы эти бокалы поднимем, Смеясь и немного грустя, И снова друг друга обнимем Еще четверть века спустя. Мы здесь, как на палубе, вместе, Но юность попробуй верни, И все же, друзья, нас как прежде Манят ходовые огни.
УЧИТЕЛЬ ИЗ НАХИМОВСКОГО
В класс всегда входил почти неслышно, каждый раз застенчивее прежнего, как актер, случайно заменивший в необычной жизни заболевшего.
Мы не видели осанки дерзкой им приобретенной под огнем, и неновый китель офицерский так смешно топорщился на нем
Мой учитель! Мы в одном строю. Ты прости мне ранних лет незрелость, но она, как в зеркало гляделась в боевую молодость твою.
ПОЖЕЛАНИЕ МОРСКОМУ ДРУГУ
Пусть будет всё - и шторм, и зыбь, и штиль. Не подведут тебя уменье и отвага. Желаю я тебе неукротимых миль, намотанных на зоркую вертушку лага. И чтобы в море ты не повстречал тревожного "Летучего голландца", и был надёжен жизненный причал, когда придёт пора к нему пришвартоваться.
Музыка
Она легко парит или роняет скорбь и горечь. Приоткрывая кладезь тайн, Кусает губы Шостакович, мучительно творит Бернстайн. К роялю — молчаливой глыбе, способный высечь из нее огонь, взволнованно шагнул Ван Клиберн, худой и длинноногий, как Линкольн... Я этой музыкой застигнут, взметающей за валом вал, точь-в-точь, как на своем «Kон-Тики» Тур Хейердал. Я, как баркас смолёный, тупоносый, плыву в людской толпе разноголосой. И, словно музыка, я всемогущ. Рокочут молодые струны-ванты. Я слышу перекаты доминанты, А уличный фонарь — скрипичный ключ. Предельно восприимчива акустика, приобретают новый смысл слова, и, словно неозвученная музыка, струится над Москвою синева.
Боровск
Молодой Циолковский преподавал В Боровском уездном училище.
Вот церквушка деревянная, Скоро вся быльём зарастёт, Но разносит молва туманная Слух про тайный подземный ход. У старушки, местной жительницы, Все подробности расспрошу, По теории относительности Экскурс в прошлое совершу. На глухой городской окраине Где-то вынырну в прошлом веке я, Постучусь случайным странником В дом учителя геометрии… Вызывая восторг и ярость, Мы, коньки надев, налегке, Зонт используя, словно парус, Поплывём по зимней реке… Будет самое гениальное Ещё скрыто в начале пути, А улыбка Юры Гагарина Чуть забрезжит там, впереди… Константина Эдуардовича, Жаль, о том не смогу известить, Лишь светящегося ястреба Помогу ему запустить.
"Посвящение актрисе"
Был я мал во время киносъёмки, Было лишь чуть больше года мне. И засвечено не мало плёнки, Что поделать, по моей вине. Сроки кинодублей протекали, Каждый непосильней во сто крат. Знаю ваши руки затекали, Но воздушный эпизод отснят... Я бы вам своей игрой помог Будь тогда я хоть чуть-чуть постарше. И согретый искренностью Вашей Посвящаю Вам волненье строк. Ваше мастерство и человечность Были совершенны без прикрас. Потому и замерцала вечность В глубине рассветных Ваших глаз!
"Поэту"
Подстерегают всякие случайности- И взлёты, и падения - нас поэтов. Но тяжело, когда, успех изведав, Теряешь ощущение реальности. Ходи босым по холодящим росам, Вдохни отчаянье и торжество. Смотри не заплыви самодовольством, поскольку это гибельней всего.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
Просьба к тем, кто располагает дополнительными сведениями о Джиме Ллойдовиче Паттерсоне, предоставить их. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
(автор воспоминаний «В МОРЯХ МОИ ДОРОГИ...», выпускник Рижского Нахимовского Военно-Морского училища 1953 годы):
"... ещё один наш известнейший «питон» выпуска 1951, который успешно окончил в Ленинграде училище подплава, затем служил штурманом на подводной лодке в Балаклаве. Имея на плечах уже погоны капитан-лейтенанта, он уволился в запас. Возвратился к своим родственникам в Москву и после обучения в том же прославленном Литературном институте имени А.М.Горького стал дипломированным поэтом. Правда, свою известность он приобрёл не на военно-морской службе и не на литературном поприще, а значительно раньше ещё в младенческом возрасте, как киноартист. Это всем известный Джим Паттерсон, который в популярном довоенном фильме «Цирк» (1936) по замыслу титулованного званиями и регалиями режиссера Г.В.Мормоненко (1903 - 1983), более известного нашему зрителю под фамилией Александров, плакал от издевательств жестокого хозяина Кнейшница (артист П.В.Массальский), смеялся и радовался на руках своей мамы американки Марион Диксон (артистка Л.П. Орлова) и приёмного отца русского циркача Мартынова (артист С.Д.Столяров)."
На съемках кинофильма «Цирк» - Любовь Орлова, Джим Паттерсон и Сергей Столяров. Москва. 1936 г.
Верюжский Николай Александрович: "Через много лет в 1949 году произошла весьма интересная встреча Л.П.Орловой (1902 - 1975) и Джима в нашем училище. В тот год в Риге проходили съёмки кинофильма «Встреча на Эльбе», где Любовь Орлова играла коварную и обольстительную американскую разведчицу Джанет Шервуд, в которую влюблялись, теряя бдительность, наивные советские офицеры, готовые раскрыть известные им военные секреты, но наши стойкие контрразведчики, разоблачили подлые планы американских спецслужб. Так вот, в перерывах между съёмками этого кинофильма командованию училища удалось организовать встречу с великой актрисой. Для нас, нахимовцев, и всех сотрудников училища это был большой праздник. Но особенно радовалась сама Л.П.Орлова, когда увидела Джима, рослого красивого, тёмнокожего юношу. Было интересно наблюдать, как легко и свободно держит себя известнейшая и любимая советским народом звезда киноэкрана. Ну а Джима она никуда от себя не отпускала и, переговариваясь с ним, удивлённо показывала всем, как он вымахал, что почти сравнялся с ней ростом. Для истории сохранились кадры кинохроники этого уникального события.
Мне помнится, что Джим в училище был скромным парнем, никогда не афишировал свою популярность, был со всеми на равных. Пожалуй, даже несколько тяготился тем, что его при любом случае старались выставить на показ. Учился он средне, пожалуй, больше интересовался литературой, а математика ему давалась сложнее, ею ему часто приходилось заниматься дополнительно, и он даже имел переэкзаменовку на осень.
Джим Паттерсон на экзамене по химии. Первый справа - капитан, затем майор Соколов Андрей Дмитриевич. Снимок предоставили нахимовец 1980 года выпуска Сырцев Александр Александрович и Верюжский Н.А..
Однажды я оказался случайным свидетелем встречи Джима со своим родным дядей по отцу, приехавшим из Москвы в Ригу навестить племянника, и беседующего с ними командира роты, в которой учился Джим. Командира роты мы между собой звали за его жёлтый цвет кожи и похожесть на лица монгольской национальности. С интересом разглядывая трёх человек, я обратил внимание на то, что в сравнении со своим чёрным-пречёрным дядей, который хорошо запомнился по эпизодической роли вождя туземцев в кинофильме «Миклухо - Маклай» (1947), Джим казался слегка смуглым, а командир роты - совсем бледнолицым. Как мне известно по рассказам того времени, семья Паттерсонов приехала в СССР из США в конце 1920-х или начале 1930-х годов в числе многочисленной группы американских рабочих, техников и инженеров на строительство наших индустриальных центров. Многие поехали на Урал, где закладывался Магнитогорский комбинат, а Паттерсоны оказались в Москве и, вероятно, какой-то период работали на заводе АМО, а затем приобщились к артистической деятельности. О родителях мне известно только то, что его мать была белой расы то ли американка, то ли русская. Джим, также как его младший брат и сестра, родились в Москве и были советскими гражданами."
"...Кто ж не знал Дж. Паттерсона, мальчишечку из "Цирка"?! Кстати, на Рижской Спартакиаде 1951 года мне пришлось плыть в одном заплыве с Джимом на дистанции обязательного плавания. Была такая дисциплина - 25 м. "свободным стилем". Обязательная для всех. Иначе не допускали до соревнований в любом виде! Так вот, оказалось, что Джим плавать не умел. Мне неведомо, какими силами и ухищрениями Джима "спустили" на воду, но все давно закончили плыть, вылезли из воды, переоделись, а он, бедняга, всё плыл и плыл. По первой дорожке... А наверху по бортику шли два крепких парня в плавках, параллельно по 2-й дорожке плыл наш Юра Филипьев... Спасатели, на всякий случай. И - таки доплыл сам, без чьей-либо помощи!.. Просто это надо было видеть! Шоу "Слабонервных просим удалиться.." А потом мы играли в баскетбол - в матче команд РНУ и ТНУ. Кстати, друг против друга, "держали" друг друга. И, скажу я Вам, играл он вполне прилично: был очень подвижен, техничен и прыгуч, с результативным броском. Правда, тогда бросок по корзине в принципе был другим, чем теперь. Но, всё равно, мне было очень нелегко играть против него! И ещё мне показалось, что не бился он по - спортивному зло за победу... А это уже мне облегчало игру... Такая у меня была встреча с Джимом. Дважды, личная..."
Верюжский Николай Александрович (автор воспоминаний «В МОРЯХ МОИ ДОРОГИ...», выпускник Рижского Нахимовского Военно-Морского училища 1953 годы):
"... речь идёт об обязательном нормативе, иначе не допустят для участия в своих видах соревнований. Он же не пловец, он - длиннющий баскетболист и волейболист. И всё-таки доплыл! Проявил твёрдость и волю! Всё это интересно читать. Я вот подумал, что Арнольд Думбре тоже поступал в училище одним из первых в 1945 году, а уж в каких только соревнованиях не участвовал – просто трудно сказать. Думаю, что у него есть свои воспоминания о Джиме. Надо с ним на эту тему поговорить. Жаль, что нет откликов о нём от курсантов, офицеров, кто с ним учился и служил. Мне где-то случайно попадалась его фото в лейтенантской форме...
... вечером всё-таки дозвонился до Арнольда (). Поговорили о Джиме. При подготовке к соревнованиям они находились в группах: один – в легкой атлетике; другой – в игровой (баскетбольной). А то, что ему (Джиму) тогда кричали: «Африка, давай!» - подтверждает. Может быть, это не была обидная «кличка», а скорее товарищеское обращение, что часто бывает у пацанов такого возраста и без прозвищ подобного рода не обходилось. К слову сказать, помню, что Лёва Окунь, наш доморощенный поэт, в каком-то стишке об Арнольде написал: «Бежит Думбряшка с пятном на ляшке…». Это о том, что у Арнольда на его толчковой ноге было хорошо заметно большое родимое пятно. Конечно, Арнольд хорошо помнит Джима по нахимовскому периоду и значительно позже они неоднократно встречались в Москве как случайно в районе Красной Пресни, куда Арнольд ходил навещать свою маму, а Джим где-то там жил и уже был литератором, так и, обменявшись адресами, телефонами, по договорённости, но, к сожалению, как признался Арнольд, не часто."
Спартакиада суворовских и нахимовских училищ 1953 г. Ленинград. Фоторепортаж. Место и год проведения другие, но снимки позволяют почувствовать "атмосферу" соревнований.
ЦПКиО, бассейн. Трибуна.
ЦПКиО, бассейн.
"Поведал Джеймс и о своем отце Ллойде Паттерсоне, маляре по профессии. В Страну Советов он приехал двадцатилетним парнем в 1932 году. Тогда для всего мира СССР был страной, где возводилось будущее, где строилась доселе неведомая, новая жизнь. Вскоре его, знающего английский, пригласили работать в ЦК МОПРа (Международная организация помощи рабочим), затем - диктором радиовещания во Всесоюзный комитет по радиофикации и радиовещанию при Совете народных комиссаров. Ездил по стране, побывал во многих городах и на стройках "социалистических бастионов индустрии", в частности, на монтажных площадках комплекса заводов ЧЭМК. Толпы землекопов, каменщиков, плотников, грабарей и грузчиков дивились, видя перед собой настоящего, живого негра. Он рассказывал им о семье, работе, ку-клукс-клане, фермерах, о своей родине. Рассказывал честно и предельно откровенно, так, как говорят с друзьями. Люди в лаптях и зипунах слушали его раскрыв рты, и непонятная, фантастическая Америка становилась ближе. Он связывал свою страну с Россией. И даже тогда, в "кумачовые" тридцатые годы, Ллойд Паттерсон заставлял людей задумываться над тем, что земля наша не такая уж большая и все народы зависят друг от друга...
Он ездил по стране - открывал для себя Россию и влюбился в нее. Но любовь, как говорят, конкретна. И ею стала Вера Ипполитовна Аралова, художница Московской киностудии. Вскоре у Паттерсонов родилось трое мальчишек. Старший Том стал ведущим оператором телестудии. Роберт погиб после войны в автомобильной катастрофе. Джим в полуторагодовалом возрасте стал маленькой кинозвездой страны, в юношеском - морским офицером, в зрелом - писателем и поэтом. Их отец Ллойд Паттерсон получил тяжелейшую контузию от фашистской авиабомбы в Москве, у здания Телеграфа. Его подбросило в воздух, взрывная волна ударила спиной о стену. Он умер в 32 года от последствий этого ранения..."
На самом деле было не два брата, а три: Джим 1933 г.р., Ллойд - 1935 г.р. (нам он был известен как Джунь или Джунька, от англ. Junior, т.е. Ллойд младший в отличие от Ллойда-отца) и Том 1937 г.р. Джунь был веселый компанейский парень, он погиб, как мне стало известно, в автоаварии в Ленинграде в возрасте примерно 30 лет. Том Паттерсон стал телеоператором, его имя до недавнего времени нередко можно было видеть в титрах, вероятно, здравствует и сейчас. В войну, в 1941-1943 гг. три брата были не на Дальнем Востоке, а в детском доме на Урале в селе Кашино рядом с Сысертью под Свердловском. Детдом был организован Всесоюзным Радиокомитетом совместно с Советским районом Москвы. Там же находились и мы с братом. Дети там были от 4 до, пожалуй, 10 лет. У большинства из нас отцы, а то и матери, были на фронте, матери, особенно на радио, работали в ночные смены по 12 часов и более. Москву в июле уже бомбили, присмотреть за малолетками в Москве, отвести их в бомбоубежище было некому, и 28 июля эшелон с ревущими детишками пошел на восток. Вернулись 12 октября 1943 г., и больше я Паттерсонов не видел. Впрочем, Джима я пару раз видел мельком в 1960-е годы, когда он заходил к нам в отдел вещания на США на Радио. Но примерно в 1993 г. я съездил в Кашино и разыскал два дома нашего интерната - уже загороженные рядами коттеджей, построенных там в последние годы. И местные жители рассказали мне, что за несколько лет до этого побывал там - Джим! - и даже встретился с женщиной, которая когда-то была у него учительницей в сельской школе. Быть может приезжал в места своего детства перед отъездом в Америку? Вообще же, несмотря на невеселый конец, Джим, я думаю, прожил неплохую жизнь.
Интересна история зачисления Джима в Нахимовское училище, о ней поведал
"По своему драматизму второй учебный год (в Ленинградском Нахимовском училище, образованном в 1944 году) чем-то напоминал экстремальный первый, но он был полным; лишь немного были уменьшены сроки теоретического обучения и практики, с тем, чтобы следующий за ним начать 1 сентября. И, как итог, «преодолев все материальные и организационные трудности послевоенного периода, училище учебный план выполнило».
Частично прием облегчило открытие (в 1945 году) Рижского училища. Это видно и на одном, несколько неожиданном примере.
23 апреля 1945 из управления ВМУЗ пришло письмо № 2681 «Начальник ВМУЗ ВМФ приказал зачислить указанных лиц кандидатами в прием 1945 года». В списке из 10 лиц под № 4 числился некий Джимм Паттерсон (род. 17 июля 1933 года). Можно представить, о чем при этом подумали в училище, но на всякий случай отказали из-за несоответствия возраста и образования (13 лет - 5 классов). Могло ли знать командование, что за «иностранца» им предлагали принять? В 1932 году в Москву с группой прогрессивных американских деятелей культуры приехал 22- летний выпускник театрального колледжа Ллойд Паттерсон... В 1936 году на экраны вышел известный всем кинофильм «Цирк». В роли иностранной циркачки в нем снималась Любовь Орлова. А ее кинематографического сына, негритенка, играл Джимм (он же - Джим, Джем, Джемс, Джеймс) Паттерсон. Тогда ему было 4 года...
Но я помню, как что-то взволнованно пели мне Россия и Африка у колыбели...
В 1941 Вера Ипполитовна вместе с Джемсом и двумя его младшими братьями была эвакуирована в Сибирь. Отец, работавший диктором всесоюзного радио (вместе с Левитаном) трагически погиб вследствие полученной контузии. После войны, вернувшись из эвакуации, мать с тремя детьми оказались в тяжелом положении. Естественно, что она, обратилась к командованию, с надеждой пристроить хоть одного ребенка и… получила отказ. По счастью, в то время уже набирало кандидатов только что организованное Рижское Нахимовское. Его комиссия с 28.06.45 работала и в ленинградском училище. Поток писем с просьбой принять, направляли туда. Так и Джеймс Паттерсон в ноябре 1945 был зачислен в Рижское военно-морское Нахимовское училище, в 5 класс (ЦВМА. Ф.1183, оп 5365, д1, лл 172(об), 193). В 1947 вступил в ВЛКСМ. Джеймс был непременным героем всех очерков о Рижском НУ, его портреты рисовали художники. Тот, кто хоть что-то знает об этом негритенке, обычно причисляют его к ленинградским нахимовцам и тоже не беспричинно: темнокожего нахимовца могли видеть в Ленинграде, когда в порт приходило учебно - парусное судно Рижского НУ «Лавена» (в воспоминаниях Джемса - шхуна «Товарищ»). В июле 1951 воспитанник Джеймс Паттерсон закончил Рижское Нахимовское военно-морское училище и поступил во ВМИУ им.Дзержинского. ( ЦВМА. Ф.4, оп. 0037194, д.20, л.137) Видимо, на третьем курсе он перевелся в 1-е ВВМУ (с 1953 - ВМУПП), на штурманский факультет, а 23.6.1951 теперь уже Джемс Ллойдович (Лайдович) Паттерсон окончил училище по специальности штурман – подводник, 31.08.1955 ему присвоено воинское звание лейтенант и 7.10.1955 он вступил в должность командира рулевой группы БЧ-1 пл «С-96» 151 бригады 21 дивизии ПЛ Черноморского флота.
Джеймс - талантливый человек. Будучи старшим лейтенантом, он с отличием защитил диплом в Литературном институте им. Горького. В 1958 году (23 апреля) уволен в запас по сокращению штатов и направлен в Киевский РВК города Москвы. В 1963 в издательстве «Молодая гвардия» вышла 1-я книга стихов «Россия Африка». А затем «Хроника левой руки», «Рождение ливня», «Взаимодействие», «Зимние ласточки», «Красная лилия», «Залив Доброго начала», «Дыхание лиственницы». Джемс – член союза писателей СССР. Но, о чем бы он ни писал, все у него «рассматривается под своеобразным «морским углом зрения» (Предисловие к сборнику «Дыхание лиственницы»). Не забыл он и нахимовское детство.
«Подросткам, из штаников выросшим, нам флот, как отец, помогал. И кто-то из нас был нахимовцем, а ныне уже адмирал! Знакома нам детская тактика и прозвищ шутливых укол. Но, видно, от прозвища Африка я все ж недалеко ушел…» (13 сентября 1980 года).
Верюжский Николай Александрович (автор воспоминаний «В МОРЯХ МОИ ДОРОГИ...», выпускник Рижского Нахимовского Военно-Морского училища 1953 годы):
"Хочу особо заметить, что в училище, несмотря на значительное разнообразие воспитанников и обслуживающего персонала по национальному составу, возрасту, происхождению, уровню культуры, образованию и даже цвету кожи, никогда и ни к кому не допускались даже маломальские элементы сегрегации. Всегда все были равны в правах и возможностях, если их дела и поступки не противоречили общепринятым нормам поведения."
В шальные 1990-е Джемс, при увольнении с флота владевший английским «со словарем», переехал в США, и теперь пишет стихи на родном отцовском. А на родине его еще помнят: как он учился в Дзержинке, как он с командой ВВМУПП участвовал в спортивных соревнованиях (Исаев). А некоторые воспоминания носят фантастический характер, мол, во время какой–то практики на корабле вместе с курсантами был негр адмирал Петерсон. Таким вот образом уроженцу Вологды контр-адмиралу Анри Владимировичу Петерсону чья-то память непостижимым образом изменила цвет кожи. А, значит - легенда продолжается..."
После нескольких лет военной службы (в 1958 г. уволен в запас по сокращению штатов) окончил Литературный институт имени А.М. Горького, является автор более десяти книг стихотворений, член Союза писателей СССР.
Конечно, особенно с годами, Джеймса стала тяготить его известность, связанная с "особенностями" его биографии. Тем более, по мере вызревания в нем собственной силы и осознания ее.
Контр-адмирал К.А. Безпальчев. В море и на суше. Сборник воспоминаний его воспитанников и сослуживцев. - СПб.: НПО «Система», 2008. (Желающие получить электронную копию должны сообщить адрес своей электронной почты и какой вариант предпочтительнее, с фотографиями - более 20 мб или только текст)
«К.А. Безпальчев прилагал усилия, чтобы воспитанники вышли из стен училища всесторонне грамотными и подготовленными к дальнейшей учебе. Одновременно с этим в лучших традициях Морского корпуса он и весь офицерский состав и преподаватели ставили задачу воспитать в ребятах высокую, соответствующую офицеру флота, общую культуру поведения в обществе. С этой целью в программу занятий всех классов были включены уроки бальных танцев, которые вели опытные преподаватели. Как это помогло нам выработать хорошие манеры в обращении с прекрасными дамами, умение красиво и элегантно двигаться, держаться непринужденно и с достоинством. По выходным и праздничным дням устраивались вечера танцев в клубе под прекрасный училищный духовой оркестр. В клубе также проводились встречи с заслуженными и известными людьми. ... Произошла трогательная встреча Л. Орловой с воспитанником Джимом Паттерсоном, негритенком из кинофильма «Цирк», в котором главную роль исполняла Орлова.
Судьбоносные встречи. Нахимовское училище. Золотов Александр Никитович, 1933 г. рождения, капитан 1 ранга, выпускник Рижского Нахимовского училища (1951), ВВМУ подводного плавания (1955), доктор военных наук.
... Шесть лет довелось мне учиться среди этих мальчишек, поступивших в училище отнюдь не по блату. Никогда не забыть мне основательного Витю Комлева - нашего вечного вице-старшину, блестящего Сашу Познахирко, лучших спортсменов Женю Ланцова, Женю Сергеева, Володю Шувалова, акробата Леню Калейника, тихоню Володю Магера, ироничного Борю Щукина, с которым много лет просидел за одним столом, первого своего друга Олега Иванова, веселых братьев-близнецов Борю и Геру Тихомировых, зубрилу Олега Тихомирова, упрямого Юру Иукканена, своевольного Валю Ломтева, всегда целеустремленного Алика Берзина, старательного Виталия Михальского и, конечно же, Джима Паттерсона (помните негритеночка из кинофильма «Цирк»?) и более позднего друга моего Володю Горчакова, всегда уверенного в себе. Кто-то из них стал адмиралом, кто-то профессором, кто-то поэтом, а некоторые, зачастив с выпивкой, пошли по наклонной. Сегодня все уже давно на пенсии, а некоторых уже и нет в живых. Готовили нас всех равно, одинаково, но все стали совершенно разными. И жизненный путь оказался у каждого свой.
9 июня 1957 г. газета «Советский флот» опубликовала фотографию, два стихотворения и небольшую статью под заголовком «Подводник-поэт». «Лейтенант Джемс Паттерсон - сын американского негра, приехавшего в 1932 г. в СССР и принявшего советское гражданство. Родившийся и выросший на советской земле, Джемс посвятил свою жизнь Военно-Морскому Флоту. После смерти отца, погибшего в первые годы Великой Отечественной войны, Джемс Паттерсон был принят в (Рижское) Нахимовское училище, затем учился в высшем военно-морском училище, после окончания которого получил назначение на одну из подводных лодок. Уже не первый год лейтенант Джемс Паттерсон пишет стихи, работает над исторической повестью об освободительном движении негров в Америке середины прошлого века. Офицер пользуется большим литературным материалом, собранным его отцом для книги по истории негритянского народа».
... Появление в стенах Московского литературного института молодого, симпатичного, веселого негра многих шокировало. Такого еще никому не доводилось видеть. Чернокожий парень, да еще в форме морского офицера - было чему удивляться. Стихи его, в основном морской тематики, всем понравились. Джим стал студентом Литинститута, а через пять лет защитил диплом с отличием. Его имя стало появляться в поэтических рубриках на страницах газет и журналов. Читатели с интересом следили за творческой судьбой несостоявшегося киноактера, бывшего моряка и профессионального поэта... В 1963 году в издательстве "Молодая гвардия" вышла первая книжка стихов Д. Паттерсона: "Россия. Африка". Затем один за другим стали появляться его поэтические сборники: "Рождение ливня", "Взаимодействие", "Зимние ласточки", "Красная линия", "Залив Доброго начала", "Дыхание лиственницы". На творчество молодого поэта обратили внимание Михаил Светлов, Ярослав Беляков, Константин Ваншенкин, Герман Флоров - ответственный секретарь объединения поэтов Союза писателей СССР. Именно по их рекомендации Джим Паттерсон был принят в Союз писателей. В творческой карточке поэта обозначен год вступления -1967-й. И уже с удостоверением члена Союза писателей Джим Паттерсон исколесил всю страну вдоль и поперек: побывал в Сибири, на Урале, на Дальнем Востоке, на всех важнейших молодежных стройках - в Тюмени, на БАМе, в Нижнеагарске, Тынде, на сибирских реках, видел огни Нурека. Молодой поэт, юный герой из полюбившегося всем фильма "Цирк", всюду был желанным гостем. Публика принимала его как кинозвезду первой величины...
Важное
Важное
Важное
Важное
приглашает на работу удаленного англоязычного переводчика-контент-менеджера военно-морской специализации. 
