Я всегда подозревал, что творческие личности, особливо красивые женщины, уже имеют шестое чувство, ожидая которое пророчествовал Николай Гумилёв,- ...Как некогда в разросшихся хвощах Ревела от сознания бессилья Тварь скользкая, почуя на плечах Ещё не появившиеся крылья.
Так год за годом, скоро ли господь ? Под скальпелем природы и искусства Кричит наш дух, изнемогает плоть Рождая орган для шестого чувства.
Почему Тина не надела пиндосско-зайцевское убожество на свою прекрасную головку, а предпочла имперско-советский вариант
История Центрального Морского Радиоотряда ОСНАЗ Разведки ВМФ еще не написана. В силу разных причин. За 50 лет существования было совершено столько больших дел, по результатам работы всего коллектива в разное время принималось, с ответственностью могу сказать, столько весьма важнейших решений, что коротко не скажешь. Однако история как раз и свершается людьми. Не претендуя на написание ИСТОРИИ, хочу внести свой посильный вклад, рассказать о двух "рядовых" представителях, скромно, но ответственно выполнявших свои задачи. Поэтому-то и название нашего очерка "К истории ЦВРО ОСНАЗ Разведки ВМФ." Надеюсь, найдутся продолжатели, история пополнится судьбами других достойных военнослужащих, известных и "рядовых".
Павел Борисович Затулывитер после окончания Ленинградского Нахимовского Военно-морского училища в 1985 году поступил в Калининградское Высшее Военно-морское училище на факультет радиосвязи особого назначения. В звании «лейтенант» был назначен в Центральный Морской Радиоотряд ОСНАЗ Разведки ВМФ, т.е. по профилю полученной специальности. Однако прослужил недолгое время и в «лихие 1990-е», когда шло массовое увольнение, оказался в запасе. В настоящее время вместе со старшим братом занимается коммерцией.
Отец. Затулывитер Борис Фёдорович. Рождения 01 мая 1935 года. В Военно-морском флоте с 1955 года. Окончил школу младших специалистов ВМФ в 1956 году. Направлен для прохождения службы в Центральный Морской Радиоотряд ОСНАЗ Разведки Военно-Морского флота (ныне не существующий). Радиотелеграфист, старший радиотелеграфист, командир отделения радиотелеграфистов Приёмного Центра отряда. С 1959 года старший инструктор Приёмного Центра отряда. Мастер военного дела. Отличник ВМФ. Мичман. Уволен из рядов Военно-Морского флота в запас в 1987 году. Скончался от болезни сердца в 2003.
Мичман ЗАТУЛЫВИТЕР Борис Фёдорович.
Забегая вперёд, скажу, что радиоэлектронная разведка (РЭР), сравнительно недавно отметила своё столетие, создание которой было положено в российском флоте вице-адмиралом С.О.Макаровым ещё в 1904 году в период русско-японской войны. В ознаменование данного события был выпущен специальный юбилейный нагрудный знак «100 лет военной радиоэлектронной разведки», которым награждались военнослужащие, проходившие службу в её рядах, с выдачей соответствующего удостоверения.
С целью пояснения некоторых условий службы военного радиоразведчика того периода приведу в качестве примера выдержку из своих воспоминаний
«В Центральном Морском Радиоотряде ОСНАЗ Разведки ВМФ я прослужил почти пять лет с конца 1961 до средины 1966 года. К моменту моего прибытия к новому месту службы Отряд, как я понимаю, временно располагался в замечательном по природной красоте восточном районе ближнего Подмосковья южнее озера Биссерово недалеко от железнодорожной станции Купавна. Помнится мне, что к западной части этого озера примыкала огромнейшая дачная территория с взлётно-посадочной полосой для лёгкомоторных самолётов, принадлежащая одному из первых Героев Советского Союза генерал-майору авиации М.В.Водопьянову (1899-1980). Иногда он самолично приходил к командиру Отряда, обращаясь за помощью, выделить ему машину, трактор или бульдозер для работы на даче, в чём, естественно, никогда не было отказа. В своём распоряжении Отряд тогда имел несколько одноэтажных барачного типа деревянных зданий. В двух бараках размещался личный состав. Условия для проживания матросов были, прямо скажу, далеко не комфортные: большая теснота, двухъярусные железные кровати, узенькие проходы между ними, недостаток свежего воздуха не обеспечивали, на мой взгляд, хорошего и полноценного отдыха для матросов-радиотелеграфистов, несущих сложные и напряжённые круглосуточные вахты.
На переднем плане командир отличной группы Приёмного Центра капитан-лейтенант О.М.Кусенко. В глубине снимка: слева – барак, где размещался штаб Отряда и Информационный Центр; в средней части снимка на дальнем плане – первое техническое здание Приёмного Центра; справа – здание клуба. Купавна. 1960 год.
Кусенко Олег Михайлович. Родился 27 марта 1931 года. В Военно-морском флоте с 1950 года. Окончил: Ленинградское Военно-Морское училище Пограничных войск в 1954 году, Специальные курсы офицерского состава в 1957 году и спецкурсы при Военно-Морской Академии в 1971 году. С 1954 года проходил службу в Морском Радиоотряде ОСНАЗ Разведки КБФ. С 1960 года – в Центральном Морском Радиоотряде ОСНАЗ Разведки ВМФ. С 1964 года – на различных должностях от помощника начальника отдела до старшего офицера Управления Разведки ГШ ВМФ. Участник нескольких дальних морских походов. Капитан 1-го ранга. Уволен из рядов Военно-Морского флота в запас в 1983 году. Скончался в 2007 году.
Вероятней всего, что перед командованием Разведки ВМФ уже тогда существовала проблема найти, создать более подходящее, более удобное и специально оборудованное место расположения для Центрального Отряда. Эту сложнейшую организационную, строительную и оперативную задачу также стал реализовывать и претворять в жизнь капитан 1-го ранга С.А.Арутюнов.
Капитан 1-го ранга С.А. Арутюнов, командир Центрального Отряда. Арутюнов Семён Арсентьевич. Родился 14 апреля 1913 года. Окончил ВМУ связи в 1927 году и Военно-Морскую Академию – в 1955 году. Командир БЧ-4 эскадренного миноносца «Грозный» с 1937 года Балтийского флота, а затем Северного флота. Участник Великой Отечественной войны. С 1940 по 1945 год проходил службу в Морском Радиоотряде ОСНАЗ Разведки Северного флота в должности начальника штаба и командира Отряда. За успешное выполнение боевых задач в годы войны Радиоотряд был награждён орденом Красного Знамени. С 1945 по 1955 год – в Управлении Разведки ГШ ВМФ. С 1955 года – начальник Центрального Морского Радиоотряда ОСНАЗ. Видный специалист службы, отличный организатор и воспитатель. Награждён многими боевыми орденами и медалями. Уволен из рядов Военно-Морского флота в запас в 1968 году. Скончался 13 марта 1988 года.
Я был назначен в Приёмный центр основное добывающее подразделение Центрального Отряда, на должность помощника начальника Группы обстановки, соответствующую званию «старший лейтенант» и оставался на ней в течение трёх лет. На первых порах меня такое положение вполне удовлетворяло, и о дальнейшем я как-то не задумывался. Так случилось, что на боевых постах Приёмного Центра мне пришлось заниматься организацией и контролем перехвата автоматических видов передач, по которым до определённого времени проходил огромный объём открытой информации. Но вот наступил такой момент, когда в этих радиосетях и радионаправлениях все передачи стали осуществляться в зашифрованном виде. Техническое усовершенствование излучаемого сигнала путём введения каких-то кодовых задержек или знаковых посылок сделало невозможным чтение перехватываемого текста. Это для нас оказалось мощной неожиданной «пилюлей» разочарования и негодования. Возникла необходимость в кратчайший срок «расколоть» это автоматическое шифрование. Могу твёрдо утверждать, что к решению этой важной и технически сложной проблемы привлекались светлые умы аналитиков, математиков, радиоинженеров, программистов и масса других специалистов разных профессий. Доподлинно мне не известно, чем дело завершилось, но могу предполагать, что уже вскоре появились определённые надежды на успешное продвижение по вскрытию этой запутанной системы. Мне, разумеется, приходилось сталкиваться и с другими аспектами работы радиотелеграфистов на других боевых постах. Большинство старшин и матросов становились настоящими асами в своей профессии, добиваясь невероятного качества радиоперехвата. Если вспомнить детальней и обстоятельней, то каждый день приносил своё новое, интересное, запоминающееся. Одновременно с этим, если честно признаться, то просто психологически и эмоционально невыносимо просидеть в крайнем напряжении четырёхчасовую вахту, когда по ушам непрерывно бьёт невыносимый эфирный шум, треск, вой, писк можно с ума сойти. У нас даже были такие случаи, хотя и единичные, когда отдельных матросов приходилось досрочно демобилизовывать по медицинским показаниям из-за психологической неустойчивости. Основная цель всего подразделения - качественное несение боевой вахты. Несение вахты другими словами, как боевая, не назовёшь, потому что каждый вахтенный радиотелеграфист имел незримый, как теперь говорят, виртуальный контакт с вероятным противников, со всеми вытекающими последствиями. Все повседневные задачи: организационные, бытовые, политико-воспитательные, учебной подготовки и целый ряд других не менее важных были устремлены на неукоснительное выполнение основной цели.
Начальник Приёмного Центра Отряда капитан 2-го ранга О.С.Капустин. Капустин Олег Сергеевич. Родился 22 января 1927 года. С 1945 года в Военно-Морском флоте. Окончил ВВМУ связи в 1950 году. Служил в Морском Радиоотряде ОСНАЗ Разведки Тихоокеанского флота до 1956 года, а затем в Центральном Морском Радиоотряде Разведки ВМФ и других частях центрального подчинения Военно-Морского флота. В 1978 году из рядов Военно-Морского флота уволен в запас. С 1978 по 2000 год – сотрудник Национальной Академии наук Украины. Проживает в Киеве
В этом главном, безусловно, все были едины. Каждый член нашего коллектива от офицера до матроса, выполняя свои конкретные обязанности, в силу особенностей личных и профессиональных качеств вносил посильный вклад в выполнение общего дела. Вспоминая те годы и оценивая результаты выполненной многоплановой работы, надо отдать должное стараниям и инициативе всего воинского коллектива Отряда, лично командиру капитану 1-го ранга С.А.Арутюнову, службам инженерного и материально-технического обеспечения, практически всем офицерам, мичманам, старшинам, матросам и гражданскому персоналу.
С согласия автора стихотворения Евгения Кирилловича Никитина, ветерана Центрального Морского Радиотряда ОСНАЗ Разведки ВМФ, капитана 1-го ранга, поэта, журналиста, хочу привести полный его текст, который, по мнению многочисленного коллектива, проходящих ныне службу в Отряде и ветеранов радиоразведки, в сущности, является Гимном наших Радиоразведчиков.
Мы применяли ламповые рации И спутники с космических высот Для сбора достоверной информации, Снабжая ей родной военный флот.
Оценку обстановки даем метко. Без лишних слов и розовых прикрас. Мы - ветераны радиоразведки. И Родина надеется на нас.
Мы знаем, что в морях и океанах, Вдали и возле наших берегов, В тумане политических обманов Ещё не мало прячется врагов.
Мы не жалеем нервных клеток, Все, делая по чести и уму. Мы - ветераны радиоразведки. Нас не сломить во век и никому.
В простых делах и сложных ситуациях Нас будут помнить много-много лет. Как помним мы те старенькие рации, Когда вокруг давно уж Интернет.
Коль живы корни, не завянут ветки. И дети скоро встанут с нами в ряд. Мы - ветераны радиоразведки. Наш отчий дом – морской Радиоотряд.
выпущена книга В.И. Шапкина Красные уши. Советские профессиональные ламповые радиоприемники 1945-1970 гг. История. Радиотехника. Каталог. Москва; Авико Пресс, 2003 г., 160 с. Тираж эксклюзивный - 999 экз. Все экземпляры нумерованы автором вручную. Книга «Красные уши» - это художественное музейно-коллекционное издание, не имеющее аналогов в мире. Большая часть материалов – это вскрытые, тщательно охраняемые до сих пор, секреты советского времени. Книга содержит уникальные и нигде ранее не публиковавшиеся документальные материалы и свидетельства участников событий. В издании собраны все профессиональные серийные радиоприемники связи, радиоразведки и радиоконтроля Советской Армии, Военно-морского флота, Военно-воздушных сил, ГРУ ГШ МО, КГБ СССР, а так же трансляционные радиовещательные приемники. Кроме информации в книгу включено более 100 оригинальных никогда не публиковавшихся фотографий как советских, так и зарубежных ленд-лизовских и трофейных радиоприемников того времени. Книга является результатом 11 лет кропотливой работы автора и займет достойное место в личной библиотеке каждого, кто хоть как-то связан или интересуется радио.
, ветеран Центрального Морского Радиоотряда ОСНАЗ Разведки ВМФ, капитан 1-го ранга в отставке.
Питон Т. с некоторой обидой на себя, но в тоже время и с самоиронией, вспоминал прошлогоднее обучение плаванию. Война, блокада – где уж там до купания и тем более до получения навыков плавания. Одним словом, в Нахимовском училище он начинал с теми, кто абсолютно не умел плавать. Зачисление в группу начинающих имело свои плюсы и минусы. Ну, плюсы – в процессе обучения сразу давали профессиональные знания, чтобы новички приобретали начальные навыки по тем или иным стилям плавания, что не требовало никаких переучиваний, а минусы – преодоление водобоязни и некоторых, пусть даже незначительных, но всё же насмешек своих товарищей. Вот о последнем обстоятельстве расскажу чуть подробнее. Самые первые занятия по плаванию были очень простые по исполнению. Выбиралось не очень глубокое место. Обучаемые стояли ногами на твёрдом дне, их учили задерживать на некоторое время дыхание, приседать, уходя с головой под воду, и затем делать выдох в воду и другие подобные действия. Всё это совершенно не вызывало никакого страха. Последующие занятия проводились в, так называемом, бассейне, расположенном в первом лагере на берегу Даугавы (второй лагерь − на берегу реки Лиелупе), который представлял собой прямоугольник размером 25 х 8 метров, сбитый из сосновых брёвен и обшитый сверху гладко оструганными досками. На одном конце бассейна, где глубина была более двух метров, располагались стартовые тумбочки, а на его противоположной стороне глубина была около полутора метров. Однако для малышей такие глубины была запредельны. Во время обучения плаванию новичков, по всей длине бассейна на небольшой высоте над водой протягивался толстый пеньковый трос, за который, в случае чего, можно было схватиться, как за спасительное средство. Но главным атрибутом в руках тренера по плаванию капитана Кружкова при обучении являлся длинный бамбуковый шест. На занятиях на небольшой глубине всё было понятно и абсолютно нестрашно находиться в воде. Но, когда занятия стали проводиться в этом бассейне, то всё существенно изменилось. Первая же раздавшаяся команда прыгать в воду, пока не со стартовых тумбочек, а с бортовых деревянных настилов, находящихся практически на уровне воды, показала, что первоначально приобретённые навыки у некоторых питонов мгновенно улетучились. Главный герой моего рассказа нахимовец Т. испытал все эти переживания в полной мере, как только его пятки перестали ощущать твёрдую надёжность деревянного настила, и его тело каждой своей клеточкой почувствовало под собой неизвестную его ощущениям глубину. Появившийся неведомый страх не сковал его движений, даже наоборот, все его конечности, создавая вокруг себя фонтан брызг, стали работать с невероятной силой и беспорядочной быстротой, чтобы не погружаться в воду. Не получая никакого поступательного движения, наш пловец мёртвой хваткой хватался за деревянный настил бассейна. Вот тут-то и понадобился инструктору по плаванию бамбуковый шест, которым он намеревался отковырнуть питона Т. от бортика бассейна. Никакие объяснения капитана Кружкова, что надо перестать держаться руками за стенку бассейна, что следует по возможности принять горизонтальное положение и плавными движениями рук и ног добиться необходимого передвижения в воде, обезумевшим пловцом не воспринимались. Бамбуковый шест изгибался в руках инструктора, с помощью которого он стремился освободить руки питона, вцепившиеся мёртвой хваткой в борт бассейна. Упорная борьба продолжалась. На висках и лбу инструктора выступил пот. Однако сила, опыт и использование технических средств в виде бамбукового шеста одерживали верх и отправляли питона в «свободное плавание». Противостояние двух желаний и стремлений продолжалось. Теперь обучаемый ценой невероятных усилий добрался до спасительного для него каната, и ему казалось, что его жизни теперь-то ничего не угрожает, он вне опасности. Наивный мальчик! Как только он хватался за канат, тут же следовала команда Кружкова: «Отдать кормовой!». По этому сигналу канат сбрасывали с гака, и надежда на минутное спасение уходила под воду. Свободные от плавания нахимовцы и те, кто ожидал своей очереди, с интересом и опаской следили за происходящими событиями в бассейне. Капитан Кружков, не переставая, давал настойчивые и вразумительные указания барахтавшемуся в бассейне и еле державшемуся на поверхности «пловцу»: «Делай наплыв! Закрой рот! Руками выполняй ровные движения!». Куда там. Обучаемый, с немыслимой скоростью размахивая руками и ударяя ими по воде, видимо, заметив, что на противоположной стороне бассейна всё ещё находился свободный конец каната, предпринял попытку добраться до него. О! какая удача! Ему удалось-таки схватиться за него. Но в этот момент инструктор скомандовал: «Отдать носовой!». Пока старательные исполнители продёргивали трос через рым и выбирали его из воды, нашему бедняге удалось протащить своё непослушное тело на несколько метров к кромке бассейна. Однако ещё некоторое время отчаянная борьба с водной стихией продолжалась. Неизвестный «стиль» плавания, когда обучаемый с остервенением изо всех сил лупил руками и ногами по воде, хотя и держал его на поверхности, но продвижения вперёд почти не давал. Да, все эти невероятные испытания первых занятий по плаванию и подшучивания товарищей по поводу его неумелых и неловких действий на воде питон Т. претерпел в прошлом году. К концу лагерного периода он уже без страха держался на воде и даже самостоятельно преодолевал небольшое расстояние. В отпуск поехал с приобретённым умением начального плавания. Однако парнишка был самолюбив и настойчив. На следующий год в лагерный сезон он решил освоить стиль плавания «брасс», чтобы превзойти тех питонов, которые ехидно, как ему казалось, посмеивались над ним прошлым летом. Задумал и стал реализовывать свой план. Учебные часы плавания были самые подходящие для отработки особенностей стиля плавания «брасс» и закрепления полученных навыков, но Т. считал это недостаточным. Во время общего купания, которое проводилось по сигналу горниста, как правило, перед обедом в составе роты в течение 20-30 минут, совершенно не подходило для отработки чётких действий пловца техничного стиля плавания брассом. Поэтому Т. для себя решил заниматься индивидуально и разработал собственный план, согласно которому в обязательное время послеобеденного отдыха под предлогом посещения гальюна пробираться на водную станцию, где и находился бассейн для плавания. Проведя визуальное наблюдение из прилегавших к реке Лиелупе кустов и раздевшись до трусов, Т. короткими перебежками достигал акватории бассейна и приступал к самостоятельным тренировкам. Так продолжалось неоднократно и всё складывалось как нельзя благоприятно. Но в тот памятный день схема, отработанная, как ему казалось, до мельчайших деталей развалилась. А случилось вот что. В тот момент, когда Т., наплававшись вдоволь, уже собирался возвращаться в палатку, чтобы успеть к общему подъёму после сна, неожиданно для себя заметил шедших вдоль берега по направлению к пирсу Батю в сопровождении начальника плавсредств мичмана Гуляева. Что делать? Решение было принято мгновенно, а потому и весьма сомнительное по надёжности. Т. пронырнул за бассейн к той его стороне, где он мог достать ногами до дна и спрятаться. Оказалось, что в одном месте брёвна настила бассейна неплотно прилегали друг к другу и образовывали небольшое пространство под досками. Т. решил туда просунуть голову и, стоя на мелководье, мог свободно дышать и находиться в своей засаде до тех пор, пока не минует опасность его обнаружения. Прятавшийся в бассейне питон Т. не придал значение тому, что проверяющие задолго до этого заметили, что кто-то бесконтрольно толи плавает, толи просто бултыхается в бассейне в неустановленное время и, ускорив шаги, решили выяснить и разобраться с данным фактом. Однако когда они подошли к бассейну, то никого не увидели, только легкое волнение поверхности воды в бассейне подтверждало чьё-то явное здесь недавнее присутствие. Это их особенно насторожило. Немного выждав, если это был нырявший, но никто на поверхности не появлялся. А если, это… Наверняка, у Бати пронеслась мыль с самым трагическим исходом. Тогда надо принять экстренные меры по спасению. Они тут же приступили к немедленным действиям. Мичман Гуляев успел сбросить с себя только китель и тут же нырнул в бассейн для осмотра дна с правой его стороны. Батя уже стоял в тельняшке и трусах, намереваясь прыгнуть в воду, с целью осмотра бассейна с левой его стороны. Мичману Гуляеву поставил задачу осмотра передней и задней стенок бассейна, как раз там, где находился в засаде теперь уже не на шутку перепугавшийся питон Т., который слышал все разговоры и понял весь ужас своего положения, что факт его обнаружения неминуем, что скрываться для него уже бессмысленно. И в этот момент в левом углу бассейна из воды показалась стриженая голова разыскиваемого «утопленника». Затем последовала успокоительная фраза: − Я здесь … Наступила минута замешательства и, вероятнее всего, отчаяние начальника, которое прибавило ему немало седых волос, сменилось суровым окриком: − А ну, вылезай! Когда виновник происходящих событий в бассейне нахимовец Т. вылез на бортик, то услышал от начальника училища строгие слова: − Так вот, кто устроил самовольное купание? − Никак нет… – пролепетал Т. − Что значит, никак нет? – ещё строже воскликнул начальник. − Я тренировался … − оправдывался питон. − Значит, это разгильдяйство называется самовольной тренировкой? – продолжал Константин Александрович распекать провинившегося воспитанника. Данное происшествие завершилось, слава Богу, без жертв, все оказались живы и здоровы. В заключение капитан 1-го ранга К.А.Безпальчев произнёс: − Мичман, вверяю Вам в обязанность впредь не допускать никаких самостоятельных тренировок в бассейне. Довести мой приказ до сведения дневальных по плавсредствам. Идите, переоденьтесь. Благодарю за отличное выполнение воинского долга! Сегодня отдам приказ о Вашем поощрении. Затем начальник училища обратился к самовольному пловцу и добавил: – А вас, воспитанник Т., за самовольное оставление территории пусть командир роты накажет тремя внеочередными нарядами на чистку картофеля, непременно в дни демонстрации кинофильмов. Идите!
PS. От себя скажу, что нахимовец Т. запомнил строгие наставления Бати, да и своё желание научиться плавать лучше других выполнил. Он неоднократно участвовал в соревнованиях по плаванию, в том числе и на спартакиаде нахимовских училищ, выполнил разрядный норматив.
Арнольд Думбре
ВОЗДУХОПЛАВАТЕЛИ.
Кто из пацанов не завидовал героям путешествий и приключений Жюля Верна, Джека Лондона, Джеймса Фенимора Купера? Хотя в нашей нахимовской жизни тоже было много интересного и романтического, но однажды мы узнали, что рядом находится ещё одна неизвестная частица этого таинственного фантастического мира и, казалось, можно стать участником этих чудес. Но обо всём по порядку. По соседству с нашим новым лагерем на острове Мангальсала располагался учебный полигон и лагерь Краснознамённого Артиллерийского училища береговой обороны (КАУБО). Особое наше внимание привлекал и вызывал восторг и восхищение, как создавало наше детское воображение, самый настоящий воздушный шар, на котором можно облететь чуть ли не вокруг Земли, как это пытались совершать фантастические и реальные воздухоплаватели. В действительности это был небольшой воздушный шар, который никуда улететь не мог, потому что с помощью стального троса намертво был прикреплён к земной поверхности и с помощью ручной лебёдки, получив некоторую свободу, поднимался на небольшую высоту и также опускался. Этот шар использовался для обучения курсантов-артиллеристов методике ведения корректировки артиллерийского огня. Всё так просто. Но какие мечты и желания он разжигал в наших юных головах и пылких сердцах. Так вот. В один прекрасный день, когда у курсантов занятий не было, да и мы оказались свободны, представилась возможность непосредственно ознакомиться с этим чудом воздухоплавания. Я и мой приятель В. направились к нашим соседям-курсантам. На полигоне около заветной цели находились только два дежурных курсанта. Поскольку не мы были первыми, кто приходил полюбопытствовать и поинтересоваться, то курсанты с нами были приветливы и доброжелательны, отвечали на наши вопросы. Но мы решили поговорить не вокруг да около, а надавить на них, так сказать, психологически своей детской непосредственностью. − Дяденьки, − скорчив свои рожи с нескрываемой наивностью и полной доверительностью к курсантам, которым едва ли было по 20 лет, проканючили мы жалобными голосами. − Поднимите, пожалуйста, нас на вашем воздушном шаре, хоть бы на минутку, посмотреть с высоты, что вы наблюдаете. Ну, очень, очень, пожалуйста! «Дяденьки», видимо, польщённые таким уважительным к ним обращением о чём-то посоветовались между собой. Мы уловили некоторые слова их беседы: «Давай разрешим … только на малую высоту… чтоб не засекли…». Я был, хотя и худой, но ростом повыше, а В. тоже худощав, да и росточком не велик. Оглядев нас внимательно и оценив наши весовые кондиции, курсанты-артиллеристы решили, что мы оба не потянем более 70-ти килограммов, великодушно с этакой царственной снисходительностью дали своё согласие подняться нам на воздушном шаре. − Залезайте в корзину. Ты стой здесь, а ты – здесь, чтобы уравновесить. Держитесь крепко за леера. Ни в коем случае не перемещайтесь! – строго инструктировали наши благодетели. Вот она минута счастья! Наша мечта начала осуществляться. Мы, слегка качнувшись в корзине, оторвались от земли и стали медленно подниматься в воздух. Никакого страха не было. Открылся вид на Даугаву. Стал просматриваться Болдерая: вот торпедные катера, там тральщики, а здесь другие корабли. Здорово! Я посмотрел в другую сторону – на побережье залива красивейшая картина курортных посёлков, утопающих в зелени.
Но что такое? Воздушный шар перестал подниматься и остановился, как вкопанный, несмотря на лёгкие, как нам казалось, порывы ветра. Однако корзина начала безобразным образом раскачиваться, причём амплитуда её всё время увеличивалась. Создавалось впечатление, что это сомнительное по надёжности сооружение так настойчиво старалось вытряхнуть нас из себя. А мы же были без какой-либо дополнительной страховки. Приходилось с неистовой силой вцепиться в тонюсенькие и свободно болтающиеся леера. Тут уж не до красот открывшейся великолепной окружающей панорамы. Но мы, находясь в воздухе, не произнесли ни одного панического звука. Единственным желанием было, чтобы как можно быстрее нас спустили на землю. Когда завершилось наше воздушное путешествие, мы еле-еле разжали свои побелевшие, слипшиеся пальцы и оторвали их от лееров, чтобы вылезти из этой не внушающей доверие корзины. Перед сухопутными курсантами мы старались держаться уверенно и не подали вида, что мы натерпелись неописуемого страху. Как же иначе! Ведь мы же будущие моряки, а моряк, как поётся в известной песне, «не плачет и не теряет бодрость духа никогда». С тех дней минуло более 60 лет, и теперь приятно вспомнить об этом необычном «воздушном путешествии».
Арнольд Думбре.
Вот и подошли к концу "Нахимовские истории" Арнольда Думбре.
В соответствии с желанием автора закончим их стихотворением.
П.С.Нахимову посвящается.
ЗАВЕЩАНИЕ
С детства помню наизусть: «Личной славою не тщусь, Слава Отчизны превыше всего». Этот девиз – светлой жизни его.
В памяти цепко ещё берегу: «В море – дома, в гостях – на берегу».
Но берег позвал адмирала не в гости, И встретил шрапнелью и яростной злостью, Не званым застольем со сладкою речью, А залпами англо-французской картечи.
На берег сошел победитель Синопа, Корабль сменив на блиндаж и окопы, Чтоб драться за каждую крымскую пядь, Родной Севастополь врагам не отдать.
* * *
«Севастополь – город славный, Ты форпост российский главный Скоро год, как ты в осаде», - И нахмурился в досаде. «Враг жестокий и коварный От Стамбула и до Варны, От Дуная до Тавриды». Сердце сжалось до обиды: «Где же наши? Где подмога? Уповаем лишь на Бога, Сами тоже не плошали, Со штыком да палашами, Вроде плетью против стали, Не отбить нам вражьей стаи. Были б пушки, ядра, порох, Навели б незваным шорох. А на деле мы в тисках. Чем сражаться? – Боль в висках. Лучше смерть, чем сдаться в плен. И флот российский затопл'ен…». Он на бухту бросил взор: «Лес из мачт! Какой позор!» К горлу подкатил комок… Впереди, над валунами обозначился дымок, На фуражке адмирала разлетелся козырёк, Но дыхание теряя, умирающий изрёк: «Братцы, возродите флот – Нашу Славу и оплот. Без него не жить России!..»
Капли бруствер оросили, Алой кровью, выткав ленту, Русь войне платила ренту. Шла «Восточная война», Нам как «Крымская» известна. В дни лихие повсеместно Власть дурить народ вольна: Спишут всё – идёт война. Обещали, расхищали, брали, врали. И кампанию проиграли. Как Нахимов опасался, Гарнизон на милость сдался. Всем пришла судьба иная: Русских вышибли с Дуная. Враг в Париже справил пир, Навязав кабальный мир, Где на радость всем врагам По рукам и по ногам Православную связали, И, конечно, приказали: «Не иметь, не строить флот!» Видно крепко осознали, Он защита и оплот, Без него не быть России.
* * *
Полтораста лет минуло, А время словно повернуло: Над растерзанной Россией Прапор с белым, синим, красным И орёл наш двухголовый Над униженной и голой. Брань, проклятие и вопль: Сдан без боя Севастополь, Балаклава с Фиолентом. Все сданы одним моментом. Без осады и картечи Ещё раньше сдали Керчь мы, Южный щит наш и оплот, Гордость – Черноморский флот, Как ненужный, ветхий хлам, Разделясь, ушел к «друзьям».
Что с тобой Россия сталось? Что от пращуров досталось? Ты, Великая держава, Не спасла, не удержала. Встань с колен Великоросс, Разогнись в могучий рост. Силы хватит у России! Русь – избранница Мессии. Оглянись! Там за спиною Бот Петра – ковчегом Ноя. Оглянись, чтоб слышать снова Завещание слово в слово: «Братцы! Возродите флот – Нашу Славу и оплот, Без него не жить России!»
Так говорит ее сын, который живет в Кирово-Чепецке.
Дмитрий Фурманов уже более тридцати лет живет в Кирово-Чепецке. Работал мастером участка в Кирово-Чепецком управлении строительства, сейчас на пенсии. Много лет дружил с дочерью легендарного комдива Василия Ивановича Чапаева Клавдией. В Москве, на своей родине, бывает каждый год, приезжает на Новодевичье кладбище, на могилу матери - Анны Никитичны Стешенко. Рядом с ней здесь покоится ее первый муж - Дмитрий Андреевич Фурманов, комиссар чапаевской дивизии, писатель... А история такова. В годы Первой мировой войны Анна Стешенко училась на курсах медсестер. Затем была сестрой милосердия в санитарном поезде, где и познакомилась с Дмитрием Фурмановым - прапорщиком царской армии и начальником того поезда. Поступила учиться в Московский университет, однако Гражданская война вновь призвала ее на фронт. Стешенко стала заведующей культпросветом политотдела 25-й дивизии, которой командовал Чапаев. После Гражданской работала в издательстве "Советский писатель", была директором Московского драмтеатра, затем - ГИТИСа. Скончалась в 1941 году в Кремлевской больнице. - Что там произошло - сейчас сказать трудно, - вспоминает Дмитрий Людвигович Фурманов. - Но мама, безусловно, знала много... В 1926 году, когда не стало писателя Фурманова, Анну Стешенко познакомили с Лайошом (Людвигом) Гавро - национальным героем Венгрии или, как его еще называли, "венгерским Чапаевым". В 1934 году у них родился сын. - Но я очень похож на Фурманова - видно, небесные ангелы так постарались, - рассказывает Дмитрий Людвигович. - У мамы с Дмитрием Андреевичем была большая любовь. От того имя и фамилию мне дали в память о любимом матушкой человеке. Но Анки-пулеметчицы в реальной жизни не существовало. Этот образ придуман Васильевыми - создателями знаменитого кинофильма "Чапаев". При встрече с мамой они настояли: мол, нужен образ героини Гражданской войны. И назвали ее именем моей матушки... Дмитрий Людвигович в свое время получил прекрасное образование - закончил Нахимовское училище, Московский энергетический техникум, Московский институт кинематографии, Московский инженерно-строительный институт. Был собственным корреспондентом "Московского комсомольца", "Вечерней Москвы", "Известий", "Московской правды". В кругу его знакомых были Нагибин, Габрилович, Аджубей и многие другие писатели, режиссеры, журналисты, актеры, политики. Были - потому что "иных уж нет, а те далече". И сам Дмитрий Людвигович, волей судеб оказавшийся в Кирово-Чепецке, проживает сейчас в однокомнатной квартире - с женой и бесконечными воспоминаниями.
Его отцом все-таки был Чапаев. Но венгерский.
Сына самой известной героини и полководца зовут Дмитрий Фурманов - так же, как автора книги «Чапаев». Но он писателю и комиссару не сын - папой Дим Димыча (как его называют друзья) был венгр Лайош Гавро.
Дим Димыч
И родился Дмитрий Фурманов - младший через восемь лет после смерти Дмитрия Фурманова-старшего. А похож на него как две капли воды. Просто мистика какая-то! Сам Дим Димыч объясняет эту загадку природы просто:
- Видимо, я так похож на Фурманова потому, что моя мама сильно его любила.
Уникальная фотография. Культпросветотдел Чапаевской дивизии (Анна Стешенко и Дмитрий Фурманов)
Анна Стешенко, ставшая прообразом легендарной Анки-пулеметчицы, на самом деле никакой пулеметчицей не была.
- Они познакомились случайно, - рассказывает Дим Димыч. - В Первую мировую 18-летняя Аня после окончания курсов медсестер ушла на фронт. Затем стала сестрой милосердия в санитарном поезде, начальником которого был прапорщик царской армии Дмитрий Фурманов. Там они встретились, познакомились, полюбили друг друга… После маминой смерти разбирал ее архивы. Нашел дневники Фурманова, письма. И был поражен тем, как нежно они друг к другу относились!
Отец
С отцом Дим Димыча - национальным героем Венгрии (его называли «венгерским Чапаевым») Лайошом (Людвигом) Гавро - Анна Стешенко познакомилась в 1926 году на похоронах Дмитрия Фурманова. А в 1934 году у них родился сын, которого назвали Дмитрием Фурмановым - в честь первого мужа Анны.
- Про отца долгое время думал, что он погиб на Халхин-Голе, - рассказывает Дмитрий Людвигович. - Но в 1956 году судьба свела меня с генералом Тюленевым. Зашел разговор об отце, и он посоветовал: «Напиши в военную коллегию насчет реабилитации!» Я опешил. А он удивился: «Ты разве не знаешь, что твоего отца расстреляли?!»
Фурманов писал прошение. Получил справку. И испытал шок: его отца расстреляли за организацию восстания на Дальнем Востоке! Нашел Дим Димыч в архивах еще один любопытный документ, в котором черным по белому написано, что его отец умер в 1941 году.
Память
Дмитрий Фурманов с отцом Лайошем Гавро
Впрочем, Дмитрия Фурманова - младшего репрессии не коснулись. Он получил прекрасное образование: Нахимовское училище, Энергетический техникум, ВГИК, Московский инженерно-строительный институт.
Был знаком со многими знаменитостями: писателями, режиссерами, актерами, политиками. Работал во многих газетах Москвы. Будучи корреспондентами «Московской правды», брал интервью у Гагарина. Но и трагического на его долю выпало немало. Первая жена - олимпийская чемпионка по лыжам Рая Ерошина - вместе с сыном погибла в 1964 году в авиакатастрофе. 19 лет назад уже в Кирово-Чепецке в автокатастрофе погибла вторая жена... Сейчас пенсионер Дмитрий Фурманов живет в однокомнатной квартире в центре Кирово-Чепецка. И обязательно раз в год (обычно весной) приезжает в Москву на Новодевичьем кладбище, на могилу матери, где Анна Никитична Стешенко похоронена рядом с первым мужем, комиссаром чапаевской дивизии Дмитрием Андреевичем Фурмановым.
В справочнике Лурье В. М., Кочик В. Я. "ГРУ. Дела и люди". - СПб.-М., 2002. читаем:
"Гавро Лайош (Людвиг Матвеевич) 1894, г. Брашов, Румыния — 23.05.1938. Венгр. Из рабочих. Член Социал-демократической партии Венгрии с 1912, член коммунистической партии с 1917. Окончил Международную Ленинскую школу в Москве (1928—1931), особую группу Военной академии им. М. В. Фрунзе (октябрь 1933 — февраль 1936). Участник Первой мировой войны, офицер австро-венгерской армии. С мая 1916 — в русском плену. В 1917 организовывал красногвардейские отряды из военнопленных, участвовал в установлении Советской власти в Саратове. Командир 1-го Астраханского летучего отряда (март—июнь 1918), 3-го интернационального батальона (июль—декабрь 1918), 1-го Астраханского интернационального коммунистического полка (декабрь 1918 — апрель 1919), особого интернационального батальона и 3-го (519-го) интернационального стрелкового полка (1919—1920), 173-й бригады 58-й стрелковой дивизии (1920—1924). На нелегальной работе по линии РУ штаба РККА в Болгарии (1924—1925), был арестован, бежал из тюрьмы. Генконсул СССР в Чугучаке, затем Урумчи, Китай (октябрь 1926 — октябрь 1928). Командовал 50-й стрелковой дивизией в МВО (апрель 1931 — ноябрь 1933), 92-й Дальневосточной стрелковой дивизией в ОКДВА (февраль 1936 — июнь 1937). Награжден двумя орденами Красного Знамени (1919, 1924). Репрессирован 1.07.1937. Реабилитирован 21.07.1956." Итак, налицо "детективный" сюжет.
На два вопроса два однозначных ответа. Отец - не Фурманов, мать - не Анка-пулеметчица. Однако почему корреспондент называет героя публикации то "Дмитрий Дмитриевич (Дим Димыч), то Дмитрий Людвигович. Можно предположить, что первому варианту соответствует запись в паспорте? Поскольку "паспортина" недоступна, воздержимся от однозначности в этом и последующих вопросах.
Попробуем провести сопоставление.
Отец был репрессирован 1-го июля 1937 года. Сын, по его признанию родился в 1934 году. Невероятно, чтобы он ошибся, неверно указал свой год рождения. Следовательно, на снимке с отцом ему около 3 лет.
Мать, Стешенко Анна Никитична познакомилась с первым мужем, Фурмановым Дмитрием Андреевичем в возрасте 18 лет. В таком случае, поскольку Фурманов был "братом милосердия" до конца 1916 года, она примерно 1898 года рождения. Следовательно, в 1934 году, когда она родила сына, ей было не менее 36 лет. Заметим, что по своему образованию, воспитанию, месту жительства она не "крестьянка-колхозница".
Характеристика "прекрасного образования", полученного Фурмановым младшим, начинается с упоминания Нахимовского училища, но об этом чуть позже. Мать скончалась в 1941 году в кремлевской больнице. Сыну 7 лет. Судьба репрессированного отца не отразилась на судьбах сына и супруги, больница ведь Кремлевская, не просто московская. О лихолетьи, без матери, война, - ни слова. Скорее всего, детский дом? Друзья, родственники? В любом случае где-то учился или воевал, вряд ли "сын полка", иначе бы непременно сам признался, либо журналист "вытянул".
К сожалению, нет возможности сверить со списками выпускников Московского энергетического техникума, Московского института кинематографии, Московского инженерно-строительного института. Да и известных писателей, режиссеров, журналистов, актеров, политиков не спросить... "иных уж нет, а те далече".
Автор книги "Нахимовское училище. История. Традиции. Судьбы" Владимир Константинович Грабарь при подготовке этого фундаментального труда на нахимовскую тему работал в том числе и с фондами Центрального военно-морского архива.
Тбилисское и Ленинградское нахимовские училища провели первый набор в 1944 году. Нашему персонажу исполнилось 10 лет. Обычно выпускники училища заканчивали его, то есть получали среднее образование в 17-18 лет. Исключение составляли юные фронтовики, например, закончил в возрасте 25 лет! Следовательно, Дим Димыч или Дмитрий Людвигович, поступив в 1944-1945 году, должен был бы закончить училище в 1951-1952 году.
Три нахимовца носят фамилию Фурманов. Один из них - выпускник Ленинградского Нахимовского училища 1955 года. Остальные гораздо моложе. Может он рассматриваться в качестве нашего "героя"? В его карточке, хранящейся в ЦВМА (данные Грабаря В.К.) читаем: Фурманов Дмитрий Сергеевич, родился в 1938 году, прошел обучение в ЛНВМУ с 1949 по 1955 год. Отец - майор, мать - заведующая учебной частью. Фурманов Д.Л. скрывал свое подлинное отчество? Но тогда в год поступления в 1949 году ему 15 лет, а в год окончания в 1955 году - 21 год. На наш взгляд, ситуация невероятная, судя по фактам и обстоятельствам его биографии.
Может быть он закончил Тбилисское училище, может быть все же не закончил? Не будем гадать. Однозначно можем утверждать из вышеприведенных фактов, что в ЛНВМУ он не учился, тезка "героя", Фурманов Дмитрий Сергеевич, закончил его в 1955 году.
По профессии "Дим Димыч" журналист, а успешная журналистика любого уровня предполагает обширное общение, умение работать с людьми и источниками.
Думайте сами, решайте сами.
Не все выпускники нахимовских училищ стали военными моряками, некоторые, в том числе из числа "первонахимовцев" (наборов военных и послевоенных лет) в силу разных причин после окончания служили в других родах войск и даже расстались с военной службой. Нахимовцами мы считаем тех, кто бережет звание "нахимовец", кто признает завет Аркадия Гайдара: “Надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной”.
Не все так просто? Мудрые слова высказал конструктор стрелкового оружия М.Т.Калашников: "Сделать сложно - легко, а сделать просто - невероятно сложно".
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
Палатка начальника шлюпочной базы мичмана Гуляева располагалась отдельно от лагеря на берегу реки Лиелупе, рядом с плавсредствами. В палатке вместе с мичманом проживали ещё двое старшин-сверхсрочников и один матрос-водовоз. В один из вечеров бывалые моряки, позволявшие себе иногда такие вольности, распили пару бутылок “Degvina”, закусили, чем Бог послал и что достали с камбуза от шеф-повара, травили морские байки и, разморённые теплом наружным и внутренним, довольные заснули. Так вот, в одну из таких благодатных и ничем не отличающихся ночей мичман Гуляев проснулся от постороннего жаркого дыхания над своей головой и скрежета зубов. Мичман повернулся на спину, открыл глаза и его охватил ужас. В ночном полумраке он различил огромную чудовищную голову, которая торчала в небольшом палаточном окне, расположенном прямо над его кроватью. Глаза «неизвестного существа» сверкали холодным блеском, огромные зубы скрежетали, издавая звуки, леденящие душу. Видевший в жизни всякое, побывавший в военных переделках, а главное – убеждённый атеист, мичман Гуляев впервые столкнулся с таким невероятным явлением. Что делать? Не производя никаких резких движений, чтобы не спровоцировать «чудовище» на агрессию, мичман просто-напросто натянул одеяло на свою ещё не протрезвевшую голову. Он тихонько (на всякий случай) перекрестился, беззвучно, как бы про себя, произнёс: «Чур меня, чур меня!» - и оцепенел. Первый испуг прошёл, но и спокойствия на душе не было. В его всё ещё мутной голове стали появляться далёкие детские воспоминания о сказках и легендах, рассказах очевидцев про злых домовых, коварных русалках и о вероломных проделках нечистой силы. Пролежав без сна неподвижно значительное время, мичман подумал, что если бы поблизости была деревня, то уже наверняка прокричали бы и третьи петухи, а после этого, как известно, исчезает всякая ночная нечисть. Мичман Гуляев слегка сдвинул с головы одеяло, но голова «чудовища» продолжала находиться на прежнем месте. Однако, что это? В ранних предрассветных летних сумерках мичман различил лошадиную морду, признав в ней находящуюся на служебном штате кобылу, которая использовалась для подвоза воды в лагерь. Мичман Гуляев откровенно выругался, обозвав нехорошими словами ни в чём не повинное доброе и послушное животное. Выяснилось, что матрос-водитель кобылы оставил на ночь её на свободном выпасе, как это делал всегда. Очевидно, лошадь привлёк запах хлеба, оставшийся после вечерней трапезы, а может, могли быть и другие причины, которые вызвали интерес лошади к живущим в палатке людям.
Арнольд Думбре
КУПАНИЕ КРАСНОГО КОНЯ
Вызывают восторг и удивление многие русские поговорки. До чего же точно они отражают различные стороны общественной, семейной жизни, характер отдельных людей, природные явления. Например, «Тише едешь – дальше будешь». Хотя эта поговорка возникла в далёком прошлом, когда основным средством передвижения был гужевой транспорт, но и сегодня такой совет уместен, если учесть состояние наших дорог. Или вот ещё, «Не подмажешь – не поедешь». В старые времена имелось в виду подмазать колёса дёгтем, теперь – это характеристика нашего бизнеса, коррупции и прочих негативных моментов наших реалий. Но я затеял разговор о поговорках, в связи с тем, что усомнился в справедливости утверждения − «Под лежачий камень вода не течёт». Поделюсь своим мнением на этот счёт. Летний лагерь на острове Буллю. Ряды палаток. Палатки армейские большие, в которых на двухъярусных кроватях размещался весь взвод - до 24-х воспитанников. Палатки имели два входа-тамбура. Один вход выходил на главную линейку, другой – с противоположной стороны - запасный, служил местом для расположения старшин-помощников офицеров-воспитателей, где они ставили свои кровати и тумбочки. Теперь ближе к теме. Тёмная, душная, предгрозовая ночь. Питоны давно уснули, убаюканные размеренным шумом вековых сосен, плотной стеной окружающих лагерь. Брезент палатки слегка содрогался от ещё не сильных порывов ветра. Только один юный злоумышленник не смыкал глаз: он находился в глубоком раздумье, как «отомстить» своему старшине за несправедливое, по его мнению, отношение. Он терпеливо ждал часа «отмщения». Наконец, по брезенту палатки ударили первые крупные капли дождя. Послышались раскаты грома. Дождь с каждой минутой усиливался. Пора действовать! «Мститель» покинул свою кровать, незаметно выскользнул из палатки и стал подкрадываться к её тыльной стороне. Здесь, под ближайшей сосной у него был припрятан на всякий случай увесистый камень округлой формы. Это было орудие добычи древнего человека, затем оружие революционного пролетариата, а теперь средство мести «обиженного» питона. Он аккуратно положил свой булыжник на крышу палатки над кроватью крепко спящей своей жертвы. Быстро возвратился к себе на своё место и, удовлетворённый, содеянным терпеливо стал ждать результата. Дождь продолжал лить всё сильней и сильней. Но минуты так долго тянулись до момента ликования. Скажу о физике происходящего. Камень на крыше палатки образовал углубление, где стала обильно скапливаться дождевая вода, образуя наполненную воронку. Наступил, в конце концов, момент, когда начал действовать известный закон физики − «количество» стало переходить в «качество». Другими словами, вода, накопившаяся в наполненной воронке на крыше палатки, стала протекать на голову спавшего старшины. Вопль ругательств старшины слился с громкими раскатами грома. Некоторые питоны на короткий промежуток времени даже пробудились, но вскоре под мерный шум дождя снова погрузились в сон. А что же бедная жертва? В первый момент старшина попытался выйти наружу, но усилившийся дождь загнал его в свою «келью». Тут, видимо, он окончательно осознал случившееся. Вновь раздался его возмущённый рёв и он, словно атлант, поддерживающий небо, упёрся руками в крышу тамбура палатки, сбросил камень и остатки накопившейся дождевой воды. В этот момент юный «мститель» представил себе побагровевшее от ярости лицо старшины со свисающей на лоб гривой мокрых волос и удовлетворённо улыбнулся. Одновременно с этим в его голове промелькнула аллегория к картине Петрова-Водкина, и он прошептал: «Свершилось «купание красного коня». Ну а что касается поговорки «под лежачий …», то выходит, что иногда течёт и ещё как течёт!
Арнольд Думбре
Наконец, как и обещали, попробуем объяснить причины "своеобразного" взгляда контр-адмирала Блинкова. Были ли "барчуки" в рядах воспитанников нахимовских училищ? Конечно, были, да только, как правило, не задерживались.
Предоставим слово самому автору воспоминаний "Война и мир контр-адмирала Блинкова...": "Кроме этого, вице-адмирал Богденко возложил на меня решение вопросов, связанных с комплектованием нахимовских училищ. В них, по положению, должны были принимать детей погибших на фронте родителей. Однако многие «именитые» родители почему-то стремились отдать именно в них своих «недорослей». С такими просьбами ко мне обращались, звонили и писали из ЦК партии, Совмина и других высоких учреждений. Много звонков было от личного секретаря Н. С. Хрущева по фамилии Долуда. Много писал записок о «содействии в приеме» начальник Морского генерального штаба адмирал А. Г. Головко. В большинстве это были дети артистов МХАТа им. М. Горького, в котором работала К. Н. Головко - жена адмирала. Много раз по этому вопросу довелось беседовать с дважды Героем Советского Союза И. Д. Папаниным. Когда он позвонил первый раз, то как-то обезоружил своей простотой обращения. «Иван Григорьевич! - раздался голос в телефонной трубке. - Это говорит Иван Дмитриевич Папанин. Здравствуйте!» Я, конечно, знал его, но знаком не был, не встречался, не разговаривал. «У меня к тебе, дорогой, просьба. Надо принять одного мальчика в Нахимовское училище. Он с мамой уже в Ленинграде. Они зайдут к тебе. Фамилия его... Очень прошу!» Я ответил, что разберемся. Мальчик под условия приема в нахимовское не подходил, но, учитывая просьбу Папанина, мы его приняли. После от Ивана Дмитриевича последовало еще несколько звонков с аналогичной просьбой. Когда он позвонил во второй раз, я ему разъяснил условия приема. Выяснилась такая деталь: Иван Дмитриевич по своему характеру не мог отказать никому, кто обращался к нему с просьбой. «Ты, - говорит, - Иван Григорьевич, не обижайся, я, видимо, еще буду звонить, а вы уж там решайте, можно принять или нет». Получилось так: разговоров по телефону у нас с ним было много, а вот встретиться не пришлось. В общем, в училищах этих было много детей высокопоставленных родителей. В Ленинградском нахимовском учился сын Министра финансов страны Зверева. Начальник финансового управления Ленинградской области в дни увольнений присылал за ним свою персональную машину. Нам стоило большого труда убедить его этого не делать. Однажды на имя начальника ВМУЗов начальник Тбилисского нахимовского училища капитан 1 ранга Алексеев прислал паническую телеграмму с просьбой или отчислить одного ученика, или он подает рапорт об освобождении его от должности. Вице-адмирал Богденко приказал мне выехать в Тбилиси и разобраться, в чем дело. Выяснилось: заместитель министра ВМФ Н. И. Виноградов дал приказание начальнику училища принять сына народных артистов СССР Александрова и Любови Орловой. Родители привезли его прямо в училище. По всем данным он не подходил для обучения в нем. Как оказалось, его возраст, указанный в справке о рождении, не соответствовал действительному, как и справка из школы -действительным знаниям. «Мальчику» было не 11 лет, а 14, знаний никаких. Он был морально разложен до предела, невероятный хам. Оскорблял и устраивал обструкции всем, начиная от начальника училища и до младших командиров. Я в этом убедился при первом же разговоре с «мальчиком». Мне было невероятно трудно оставаться спокойным во время разговора. Было неодолимое желание встать и набить «мальчику» морду. Видимо, он стал неуправляемым для родителей, если они пошли на подлог, чтобы сдать с рук свое чадо. Посоветовавшись с руководством училища, я принял решение немедленно отчислить «мальчика» из училища и отправить к родителям с сопровождающим, что и было выполнено. Не успел я уехать из Тбилиси, как меня вызвал к телефону Н. И. Виноградов и выразил неудовольствие: почему без его разрешения отчислили Орлова? Я ответил: «Право отчисления предоставлено положением нам, а если Вас интересуют причины, прошу разрешения доложить их по прибытии в Москву». ( Так и решили. Выяснив всю обстановку, Николай Игнатьевич попросил меня прямо из его кабинета позвонить родителям, «а то они снова придут», − сказал. Я позвонил. Подошла мать, Любовь Орлова. Я сказал, что справки о возрасте и знаниях ее сына не соответствуют действительности, «а о поведении «мальчика» Вы, видимо, знаете, поэтому для обучения в этом училище он совершенно не подходит». Возражений не последовало". Выводы делайте сами. Однако нельзя не подчеркнуть, автор не мог судить о повседневной воспитательной работе командиров и преподавателей училищ, о повседневной жизни воспитанников, для него эти "сферы", в отличие от "высших", были недоступны. В дальнейшем, видимо, мы еще не раз будем возвращаться к проблеме так называемых "блатных".
Важное
Важное
Важное
Важное
