Ежегодно 5 мая в России отмечается День водолаза. Этот праздник был включен в реестр российских памятных дат по ходатайству представителей водолазных организаций, служб и структурных подразделений различных министерств и ведомств. Датой для учреждения данного праздника послужило важное историческое событие — (23 апреля) 5 мая 1882 года по Указу Александра III в Кронштадте была основана первая в мире водолазная школа. В Указе императора было сказано, что водолазная школа должна готовить «опытных в водолазном деле офицеров и нижних чинов для судовых надобностей и подводных минных работ».
Редакция поздравляет отважных представителей этой профессии, связанной с повышенной опасностью для жизни и здоровья, отдает должное их мужеству и профессионализму и желает, чтобы все их погружения под воду заканчивались благополучно.
Начиная с этого номера, мы будем публиковать материалы о героических делах водолазов и акванавтов. Предлагаем уважаемому читателю первый материал о Героях Советского Союза и России, удостоенных этих званий за героические дела. Четверо из них, а именно Александр Ватагин, Валерий Сластен, Леонид Солодков и Анатолий Храмов были представлены к высоким наградам за участие в уникальных научных и медицинских испытаниях, связанных с погружением на глубины до 500 метров. На этих глубинах они находились под давлением газовой смеси более двух недель, а декомпрессия длилась около месяца. Все это время они испытывали тяжелейшую физическую нагрузку и подвергали свои жизни большой опасности. В результате этих исследований были получены ценнейшие сведения, позволившие Российским водолазам-акванавтам погружаться в реальных морских условиях на глубины более 300 метров и выполнять на этой глубине работу. Андрей Звягинцев получил высокую награду за работу по обследованию и подъему атомной подводной лодки «Курск». На глубине 100 метров он работал в общей сложности более 870 часов, и его работа измерялась не временем, а результатами. Водолазы Алексей Ананенко, Валерий Беспалов и Борис Баранов своим подвигом предотвратили повторный взрыв на Чернобыльской АЭС. Для этого им пришлось спуститься в аквалангах в отсек реактора, открыть сливные клапаны и спустить воду, чтобы она не попала в активную зону реактора и не спровоцировала взрыв, последствия которого были бы намного страшнее, чем от самой аварии. По прошествии нескольких недель все трое скончались от лучевой болезни, однако ценой своих жизней они спасли сотни тысяч, а может быть и миллионы людей. Были ли эти герои представлены к государственной награде – неизвестно.
Герой Советского Союза, капитан 1 ранга Ватагин Александр Иванович, выпускник ВВМИУ им. Дзержинского1980 г. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 24.01.1991г. Золотая Звезда № 11461 Герой России, капитан 1 ранга Звягинцев Андрей Николаевич Выпускник ВВМИУ им. Дзержинского1991 г. Указ Президента Российской Федерации от 13.03.2002г № 274 Золотая Звезда № 751
Герой России, капитан 1 ранга Сластен Валерий Семенович Выпускник ЛВВМИУ 1970 г. Указ Президента Российской Федерации от 15.09.1995г.
Герой Советского Союза, капитан 2 ранга Солодков Леонид Михайлович Выпускник ВВМИУ им. Дзержинского1981 г. Указ Президента СССР от 24.12.1991г. Золотая Звезда № 11664
Герой России, капитан 1 ранга Храмов Анатолий Геннадиевич Выпускник ВВМИУ им. Дзержинского1980 г. Указ Президента Российской Федерации от 15.09.1995г. Золотая Звезда № 217 О водолазе старшине 1 статьи Леониде Павловиче Викулове, дважды награжденном Орденом Боевого Красного Знамени, мы уже писали. А вот фамилии водолазов-эпроновцев, награжденных в 1934 году Орденом Трудового Красного Знамени за спасение ледокола «Малыгин» и подъем ледокола «Садко»: • водолазный специалист М.С.Борисов • старший водолазный специалист В.П.Курасов • водолаз П.М.Смольников • водолаз И.О.Тихонов • старший инструктор-водолаз А.П.Федотов • старший водолаз Ф.К.Хандюк Вот как оценили условия их работы в Постановлении Центрального Исполнительного Комитета СССР от 17 июля 1934 года, подписанном М.И.Калининым: «… за исключительно героическую и самоотверженную работу в условиях оторванности от материка и преодоления мощных полярных льдов…»
Настоящий эпроновец
В 12 номере нашей газеты мы с прискорбием сообщали о кончине нашего друга и соратника Виталия Васильевича Теплова. 26 мая 2018 г. ему исполнилось бы 90 лет. К этой дате Олег Георгиевич Асташенко, который служил и всю жизнь дружил с Виталием Васильевичем, написал статью, которую мы публикуем с небольшими сокращениями.
Памяти ветерана-спасателя Военно-Морского Флота Виталий Васильевич Теплов родился 26 мая 1928 года в крестьянской семье в деревне Поддыбье Ростовского района Ярославской области, в 7 км от города Ростов Великий. В семье, кроме него, было еще трое детей – старший брат, старшая сестра и младший брат. Перед началом Великой Отечественной войны отец семейства неожиданно ушел из жизни, и мать была вынуждена одна воспитывать детей. В первые годы войны старший брат Николай был призван на военную службу, которую проходил на фронте. Вернулся он в 1944 году инвалидом без одной руки и полуслепым и до конца своей жизни работал в колхозе. Старшая сестра получила высшее экономическое образование, жила и работала в Молдавской ССР. В последние годы жизни занимала достаточно высокую должность в Министерстве торговли республики, умерла в Кишиневе. Младший брат после завершения срочной военной службы жил и работал в Моздоке. Умер на несколько лет раньше В.В.Теплова. Виталий Васильевич после окончания 7 классов средней школы в 1942 году пошел работать в свой колхоз, где трудился до 1946 года и был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». В 1946 году был призван на срочную службу в Военно-Морской Флот, где после учебного отряда получил специальность водолаза, с которой не расставался до конца жизни. Часть его срочной службы проходила в водолазной роте Краснознаменного учебного отряда подводного плавания (КУОПП) в Ленинграде, где он принимал участие в водолазных и подводно-технических работах в районе Ленинграда и Кронштадта. В этот же период водолаз Теплов в составе специальной группы в течение почти 2-х лет участвовал в проведении подводных работ по подъему взорванного во время войны моста через реку Волхов. После завершения срочной службы, как опытный водолаз, он был оставлен на сверхсрочную службу. Прослужив еще три года, был направлен в Севастополь на двухгодичную подготовку офицера-водолазного специалиста. Здесь ему посчастливилось общаться с легендой ЭПРОНа Феоктистом Андреевичем Шпаковичем. После окончания учебы в 1956 году он стал водолазным специалистом в воинском звании младшего лейтенанта и был направлен для службы в Хабаровск, а через некоторое время переведен в 438 ОДАСС Камчатской военной флотилии ТОФ на должность помощника водолазного специалиста Отдельного дивизиона. В 1963 году старший лейтенант В.В.Теплов, как перспективный офицер, был переведен во Владивосток на должность помощника старшего водолазного специалиста Тихоокеанского флота, а в 1964 году стал старшим водолазным специалистом флота. Эти обязанности он исполнял до окончания военно-морской службы в 1983 году на должностях старшего офицера, заместителя начальника отдела, начальника управления АСС ТОФ. В течение двух десятков лет Виталий Васильевич многократно участвовал в проведении специальных учений флота по оказанию помощи надводным кораблям и подводным лодкам, в фактических аварийно-спасательных работах, проводимых на флоте, постоянно принимал участие в отработке водолазов-глубоководников в базах флота. В этот период его авторитет как старшего водолазного специалиста флота был непререкаем. Он пользовался уважением командования флота и офицеров корабельных соединений. Его всегда отличали такие общечеловеческие качества как порядочность, честность, забота о подчиненных ему водолазах флота, принципиальность в отношениях с офицерами. В 1958 году во время очередного отпуска, находясь в родной деревне, В.В.Теплов женился. Его жена Галина Константиновна сопровождала его по жизни почти 60 лет вплоть до своей смерти. В 1959 году у них родился сын Юрий, который пошел по стопам отца и служил в бригаде АСС во Владивостоке. Здесь он был командиром малой спасательной подводной лодки, дивизионным инженером бригады АСС, а после окончания Военно-Морской Академии в 1991 году служил в штабе бригады спасательных судов. Военно-морскую службу завершил в должности начальника поисково-спасательной службы ТОФ в звании капитана 1 ранга. После ухода в запас по выслуге лет он до настоящего времени трудится в гражданской системе спасательной службы Приморского края. А его отец, Виталий Васильевич, после увольнения в запас работал в бригаде АСС в должности инженера аварийно-спасательной партии, передавая свой богатый практический опыт офицерскому и водолазному составу. Эта его деятельность продолжалась до середины 2017 года, когда он по состоянию здоровья был вынужден уволиться с работы. В общей сложности Виталий Васильевич прослужил и проработал в системе аварийно-спасательной службы ВМФ 71 год. Похороны капитана 1 ранга в/о В.В.Теплова состоялись во Владивостоке 18 января 2018 года во время необыкновенных морозов, стоявших в это время в Приморье. Прощание проходило на территории Аварийно-спасательного отряда. Для этой цели на пирсе было оборудовано специальное место, где был установлен гроб с его телом. На прощание прибыло более 200 человек со всего Приморского края. Многие были из «старой гвардии»: бывшие водолазы и офицеры подводной лодки «Ленок», спасательных судов «Пулково», «Жигули», «Машук» и др., бывшие офицеры АСС ТОФ, штаба флота, бригады АСС, а также практически весь нынешний состав Аварийно-спасательного отряда. Гроб с пирса выносили на руках и под гудки, сирены и ревуны со всех кораблей и судов, стоящих у пирса, пронесли через всю территорию АСО. На кладбище тоже было много народа. В ходе проводов было сказано немало прощальных слов. Цветами и венками были укрыты могила В.В.Теплова и могила его жены, находящаяся рядом. Флот достойно проводил своего ветерана-спасателя.
Профессор, капитан 1 ранга в/о Олег Георгиевич Асташенко
Известный рассказ Шигина Владимира Виленовича - замечательного флотского писателя Тайны крейсера Свою офицерскую корабельную службу я проходил в Лиепае в бригаде кораблей охраны водного района. Служил на малых противолодочных кораблях и на тральщиках. Именно там я впервые и столкнулся с историей германского крейсера "Магдебург". Кто хотя бы раз побывал в Лиепае (до 1917 года Либаве), наверняка запомнил её аванпорт с мощными каменными волноломами, ограждающими внутренний рейд от ударов морской стихии. На одном из таких волноломов находился один из наших постов рейдовой службы. Матросы на нём дежурили по нескольку суток, а продукты, воду и всё остальное им доставляли рейдовыми катерами. Рядом с башней ПРС на самом конце мола висела на мощной балке огромная рында. В высоту она была около метра, а потому хорошо просматривалась при входе в базу и выходе из неё. При проходе на корабле мимо волнолома я всегда старался рассмотреть её в бинокль. Даже издали было ясно, что рында очень старая и, судя по внушительным размерам, когда-то принадлежала довольно большому кораблю. На ней были различимы какие-то буквы, но даже в бинокль разобрать их было сложно, так как рынды давно уже никто не чистил. Она потеряла своё значение как туманный колокол и теперь просто висела на входе в военно-морскую базу, став привычным антуражем Лиепайского аванпорта. Однажды я пошёл на катере по служебным делам к стоявшему в аванпорту тральщику. По пути мы завернули к волнолому, чтобы произвести смену вахты на ПРСе. Воспользовавшись оказией, я спрыгнул с катера на волнолом и, пока происходили смена матросов и выгрузка продуктов, осмотрел рынду поближе. Каково же было моё изумление, когда на позеленевшей, изрядно покорёженной рынде я отчётливо различил кайзеровского орла, цифры: 1912, а дальше готической вязью - "Magdeburg". Сомнений не было, передо мной - немой свидетель таинственных событий далекого 1914 года. Помню, я долго стоял, положив руку на бронзу старого корабельного колокола, чувствуя её почти потусторонний холод - тревожно-сокровенное прикосновение истории… О своём неожиданном открытии я сразу же доложил командованию вплоть до тогдашнего начальника Политуправления Балтийского флота, вице-адмирала Корниенко. Мой рассказ об уникальной истории уничтожения "Магдебурга" и связанных с ним тайнах остался без внимания. Никто ни малейшего интереса к корабельному колоколу не проявил. - Кому нужна старая немецкая рында! - отвечали мне. - Вот если бы она была с какого-то знаменитого нашего корабля, тогда бы другое дело! Затем я ещё несколько раз бывал на волноломе и даже сфотографировал рынду с "Магдебурга". К сожалению, впоследствии и фотография, и негатив где-то затерялись во время одного из бесчисленных переездов. В 1988 году я поступил в военную академию, а когда в 1992 году в последний раз приехал в Лиепаю, старой рынды на привычном месте уже не было. На мой вопрос о её судьбе бывшие сослуживцы рассказали, что совсем недавно рынду тайком сняли собиратели цветного металла (которых тогда хватало везде) и сдали в пункт металлоприёма. В то время Балтийский флот готовился навсегда покинуть Лиепаю, и, разумеется, никому уже не было дела до какого-то старого корабельного колокола. С тех пор минуло немало лет. Но до сих пор я чувствую вину за то, что в своё время не приложил всех усилий для спасения корабельного колокола с крейсера "Магдебург" - свидетеля многих интереснейших деяний нашей военно-морской истории. Со времени событий, связанных с крейсером "Магдебург", минуло почти 100 лет. Однако тайн вокруг него меньше не стало. "Магдебург" и сегодня волнует людей. Секретнейшие бумаги и золотые слитки, шифровальные коды и таблицы сигналов, цена которым - проигранные сражения и погибшие эскадры, загадки разведки и контрразведки - всё это оставил нам в наследие таинственный крейсер "Магдебург".
Это замечательный рассказ прочитал, потому, что наткнулся на него (рассказ) в сети при поиске информации об этой рынде. Дело в том, что я видел её буквально вчера в музее колоколов в городе Валдай. Меня заинтересовала - почему этот артефакт находится не в музее ВМФ, а в музее колоколов. Вот так и вышел на рассказ в котором пишется , что эта рында пропала. А она оказывается и не пропала
Нахальный ветер чуть глумливо На акватории залива Лодчонки малые, как щепки, Держа в своих объятьях цепких, Расставил, просто раскидал, Как невоспитанный вандал.
Доволен суматохой общей, Доволен, что никто не ропщет. «Наверно, - думает, - боятся, Не стоит к силе нарываться». И дует, тешится тщеславно, Уверен, порезвился славно.
Одно обидно, что народ Лишь чёрта происки клянёт, Лишив всей славы хулигана, Что злее даже басурмана С его неистовым разгулом, Набегом, что творит огулом.
Через несколько дней в ресторане гостиницы «Лива» состоялся грандиозный «обмыв» окончания работ. За разработку и внедрение на подводных лодках ВМФ БИУС «Узел» группа авторов была удостоена Государственной премии. Не забыли и меня. Через два года мне сообщили из финансового управления штаба Северного флота: «Приказом ГК ВМФ за успешные испытания БИУС «Узел» Вы награждены денежной премией в размере 1000 рублей. Почему в течение двух лет Вы её не получаете? Срочно получите или она отойдёт государству». Я об этом приказе ничего не знал. Поехал в Североморск и получил денежную премию за вычетом подоходного налога.
Сентябрь 1970 года. Балтийское море. Переходим на Северный флот. В пеленгатор наблюдает командир БЧ-1 Дорофеев
Осенью 1970 года мы простились с гостеприимной Балтикой и перешли в Полярный уже знакомым мне маршрутом вокруг Скандинавии. Начался ввод ПЛ в постоянную готовность, и тут я оценил возможности МВУ. Этот период прошел быстро, мы вошли в 1-ю линию, отстояли очередной раз в боевом дежурстве и начали готовиться к боевой службе. После принятия на вооружение БИУС «Узел» была переименована в малогабаритное вычислительное устройство МВУ-110, которое было модернизировано и поставлялось серийно на все подводные лодки новых проектов того периода. В частности, на нашей эскадре все ПЛ проектов 641Б и 877 были оснащены МВУ-110. Вот так и закончилась эта история, которую заставила меня вспомнить передача центрального телевидения «Совершенно секретно».
Весна 1971 года. Фото на память с личным составом ПЛ «Б-103» около казармы в Полярном перед выходом на боевую службу
Боевая служба Проход через Гибралтар
Весной 1971 года вышли на боевую службу в Средиземное море. С нами просились выйти представители науки, но Главком не разрешил. Будучи командиром подводной лодки, мне приходилось насколько раз проходить пролив Гибралтар в надводном и подводном положении открыто и скрытно. Наиболее сложными маневрами, на мой взгляд, является проход Гибралтара дизельной подводной лодкой в подводном положении ночью и в надводном положении скрытно. Приведу примеры, которые были со мной. Один раз при следовании в Средиземное море мне было предписано пройти пролив ночью в подводном положении. За сутки до подхода к проливу в районе мыса Сан-Винсенте мне не удалось сделать зарядку аккумуляторной батареи. Трижды выходил на третью ступень зарядки под РДП и трижды пришлось сниматься с РДП из-за сигналов самолётной РЛС. А соваться в пролив с разряженной батареей – безрассудство. Наконец, зарядка была закончена.
Подошёл к Гибралтару в светлое время в подводном положении, изучал обстановку, наблюдая в перископ и прослушивая все шумы. Надо было точно определиться по месту и дождаться темноты. Ночью форсировал пролив под водой в общем потоке гражданских судов. Утром вышел в Средиземное море с полуразряженной батареей. Но предстояло ещё целый день идти под водой для соблюдения скрытности. Только в тёмное время представилась возможность встать под РДП для заряда аккумуляторной батареи.
Была уверенность, что прошли пролив незамеченными. И вот тут-то случилось непредвиденное. Я был взят «в клещи» противолодочными кораблями НАТО. Видимо, в проливе береговая гидроакустическая станция на мысе Европа меня обнаружила и навела на меня корабли ПЛО. Снявшись из-под РДП, сделал несколько попыток уйти, но плотность батареи была маленькая, и мне не удалось оторваться. На счастье в это время года в Средиземном море местами бывает «жидкий грунт», и мы попали на него на глубине 40-50 метров.
Поддифферентовавшись под него, остановили ход, выключили всё, что было можно, даже один из гирокомпасов. Личному составу было запрещено перемещаться по отсекам. Нельзя было даже пустить насос для поддифферентовки, так как наверху этот шум улавливали и давали ход толчками, чтобы поддерживать гидроакустический контакт с лодкой. Поэтому, для удержания лодки под слоем жидкого грунта, я использовал воздушную шахту РДП, боясь при этом порвать сальники. Когда лодка погружалась до глубины 100 метров, шахту поднимали, плавучесть увеличивалась. ПЛ по инерции погружалась ещё до 130 метров, а затем медленно начинала всплывать. На глубине 70 метров шахту опускали, и лодка медленно подходила снизу к жидкому грунту и некоторое время удерживалась на глубине 40-50 метров. Такие манипуляции мы проделывали много раз.
Жидкий грунт позволял нам не только держаться под ним без хода, но и не давал возможности кораблям ПЛО НАТО пеленговать нашу лодку и точно определять наше место. Через несколько часов такой «игры», действующее в том районе течение, вынесло нас к северному африканскому побережью. Слышим, что корабли наверху хаотично забегали. Значит, нас потеряли. Вскоре всё вокруг затихло: ни гидролокаторов, ни шумов винтов не было слышно. Пронесло нас и под путями транспортов, следующих фарватерами у африканского побережья, так как их шумы тоже не прослушивались.
Дождались тёмного времени суток и дали ход, запустив мотор экономхода. Немного отошли в сторону берега и всплыли под перископ. Было темно. Наверху красота и благодать: яркое звёздное небо, полная луна, на море штиль. Прекрасно просматривался африканский берег и цепочка огней судового хода транспортов с другой стороны. Стали под РДП, спокойно отбили зарядку АБ. Я донёс обстановку в Главный штаб ВМФ и пошёл далее по плану.
1971 год. На плавбазе ПЛ в Средиземном море. Ставлю задачу личному составу на боевую службу
Проход Гибралтарского пролива в надводном положении в тёмное время суток скрытно осуществлялся по-другому. ПЛ маскировалась под рыболовный сейнер по ходовым огням. Включались бортовые отличительные огни, верхний гакабортный огонь, а вместо топового огня на поднятой воздушной шахте РДП привязывали банку из-под тараньки с прорезью, соответствующей сектору обзора топового огня, в которую вставляли переноску и включали её. Так создавалось внешнее впечатление рыболовного сейнера.
Всё хорошо получается, когда нет никаких помех. Но однажды при выходе из Средиземного моря сложилась нештатная ситуация. Получив приказание форсировать Гибралтар скрытно в надводном положении в тёмное время суток, в сумерки всплыл на перископную глубину для оценки обстановки. Далее встал бортовыми дизелями под РДП и пошёл в точку всплытия в надводное положение. Ночь была ясная, светила луна. На подходе к точке всплытия обнаружил эсминец США, ходивший курсами норд-зюйд, перпендикулярными моему движению. На эсминце работал радиолокатор и гидроакустическая станция. Прикрываясь шедшими рядом транспортами, прошёл незамеченным. На поисковой станции «Накат-М» отмечался сигнал береговой РЛС Гибралтара силой до трёх баллов. Пройдя эту зону, решил всплывать, но вдруг обнаруживаю в перископ английский фрегат, тоже ходивший курсами норд-зюйд. От всплытия временно отказался, чтобы не быть обнаруженным.
В это время сила сигнала береговой РЛС была уже пять баллов. Она могла меня засечь как малую цель, вроде катера, так как у меня были подняты оба перископа, связная антенна ВАН, поисковая станция «Накат-М» и воздушная шахта РДП. Наблюдение велось в оба перископа из-за того, что в Гибралтаре очень интенсивное движение вдоль и поперёк. Особенно опасны были суда, которые имеют большую скорость и обгоняют. Я наблюдал за надводной обстановкой через командирский перископ, осматривая горизонт впереди по курсу лодки от 90 градусов левого борта до 90 градусов правого борта. Старпом наблюдал в зенитный перископ в кормовом секторе в этих же пределах. Около нас стояли по два вахтенных офицера, которые по нашим командам фиксировали обнаруженные цели на специальных планшетах, записывали время, пеленга и дистанции до них. Они быстро обрабатывали все данные и давали рекомендации на расхождение. Так мы постепенно втягивались в Гибралтар.
При постоянном маневрировании для расхождения с целями, лодка приблизилась к африканскому берегу. Отчётливо наблюдал мыс Альмина и освещённые береговые причалы. Действовало встречное течение около 3,5 узлов, так что мы двигались с черепашьей скоростью семь узлов. Наконец, прошли траверз Гибралтара, пеленг на него пошёл на корму. Через некоторое время я приготовился к расхождению с двумя встречными целями и решил после их прохода всплывать, считая, что оператор РЛС Гибралтара не схватит увеличения нашей отметки на экране под прикрытием двух больших транспортов. Но получилось так, что всплывать мне пришлось между ними.
Когда транспорта находились справа и слева почти на траверзах, дифферент резко пополз на корму. Из центрального поста боцман прокричал: – Заклинило кормовые горизонтальные рули 20 градусов на всплытие! Мгновенно дал команду: – Продуть балласт аварийно! Стоп левый дизель и третий мотор! Включить ходовые огни, кроме нижнего гакабортного! Сразу же всплыли. Отдраил верхний рубочный люк, и как был в трусах и тапочках, вылетел на подножку мостика. Смотрю, слева и справа расходимся с большими танкерами. Из огней включился один гакабортный, остальные, как оказалось, затекли. Приказал в бортовые отличительные огни и в банку из-под тараньки на шахте РДП вставить переноски, подать для меня ватные штаны и канадку. Всё было быстро исполнено. Всеми тремя машинами дал полный ход.
Четыре часа мы шли полным ходом в соответствии с распоряжением ГШ ВМФ и вышли в океан. Успели устранить неисправности. Затем срочно погрузились и пошли по плану. Итак, отплавав на Средиземном море десять месяцев, мы успешно решили все задачи, в том числе и по освоению МВУ-100 и благополучно вернулись в базу.
На причале нас встречали, кроме командования и родных, ещё и представители науки. Научные мужи были очень довольны опытной эксплуатацией БИУС. Она за время похода работала очень хорошо и надёжно, обеспечивая командиру ПЛ решение многих сложных задач. Через несколько дней я зашёл к комбригу капитану 1 ранга В.И.Акимову получить «добро» на поездку в Мурманск для встречи жены, а он говорит: «Поехали вместе, моя тоже прилетает». Доехали до Мурманска, часика два посидели в ресторане «Арктика», а затем отправились в аэропорт. Самолёты прилетели из Москвы (его жена) и Ленинграда (моя жена) почти одновременно. Встретили и все вместе убыли в Полярный. В дальнейшем В.И.Акимов стал начальником Главного управления навигации и океанографии (ГУНИО МО СССР), вице-адмиралом. Он совершил поход на научно-исследовательском судне в Антарктиду.
Одиннадцать суток с заклиненным рулём
Кроме проверки работы БИУС в длительном походе и решения задач боевой службы, примечательными были четыре эпизода из разных походов.
Средиземное море, 1971 год. Пополнение запасов ПЛ «Б-103» с плавбазы
Эпизод первый. Отказали оба гирокомпаса, и мне опять пришлось восхищаться МВУ-110. При помощи задачи «Маршрут», гироазимут-горизонта и ввода угла дрейфа, равного постоянному уходу гироазимута «Гиря-М», мы преспокойно шли сутки без обоих гирокомпасов по заданному курсу. Этот способ мы придумали сами на ходу, недаром изучали систему еще на стадии разработки. Через сутки ввели в строй кормовой гирокомпас, а еще через четверо суток и носовой гирокомпас. Невязка была небольшая. Эпизод второй. При ведении разведки в Тирренском море, где проходили крупные учения с участием 6-го флота США, английских, французских, итальянских кораблей и голландской эскадры, наша ПЛ была обнаружена. Контакт со мной установили три американских корабля и два вертолета с опускаемыми и буксируемыми гидролокаторами. Море довольно маленькое само по себе, и я еще был ограничен сроками пребывания в нем. В течение двух суток я пытался оторваться, но ничего не получалось, а выходить из этого района по срокам ещё не мог.
Тогда я решил оторваться уходом на мелководье у острова Капри, так как низкочастотные гидролокаторы американцев на мелководье теряют цель, забивая сами себя мощными импульсами посылок, отражёнными от грунта. Ночью на третьи сутки сопровождения, я пошел на глубине к острову. Американцы начали терять контакт, а я вынужден был войти в территориальные воды. Дали по мне два залпа из «Хэджэхоков». по 12 ракето-бомб в каждом. Я слушал нервные доклады в ЦП из 1-го отсека о взрывах по левому и правому бортам и наблюдал довольно растерянные взгляды моряков. Чтобы успокоить всех, я объявил по трансляции, что все идет нормально.
1971 год. Боевая служба в Средиземном море. Осматриваю горизонт после освобождения от преследования кораблей ПЛО
Мы успешно оторвались и, уйдя за остров, пробили зарядку аккумуляторной батареи. Затем продолжили ведение разведки учения и в назначенный срок скрытно вышли из Тирренского моря. Я уже сталкивался ранее с применением оружия американцами, когда возвращался с боевой службы на Средиземном море в базу. В районе острова Альбаран меня атаковала тремя глубинными бомбами американская авиация. Но там был виноват Главный штаб ВМФ, управлявший мной и совершенно не дававший информацию о закрытии района и проведении американской авиацией фактического бомбометания глубинками. Это радио я получил в ночь уже после прохода этого района.
1971 год. Порт Анаба, Алжир. Заход на пять суток для ППР
Тороплюсь на приём к генеральному консулу в порту Анаба. Переводчица за мной не успевает
Эпизод третий. Во время войны, когда нас вывезли из блокадного Ленинграда в Удмуртию, в школе получил в подарок книжку «Битва под Эль-Аламейном» про сражения войск Роммеля и Монтгомери в Африке. И вот, при заходе в Александрию АРЕ, нас возили на места боев. Мы посмотрели бункер немецкого фельдмаршала Роммеля в районе Мерса-Матрух, побывали в музее Эль-Аламейн, посмотрели три мемориальных кладбища: итальянское, английское и немецкое, выполненные каждое в стиле, присущем нации. Школьником я и мечтать не мог, что увижу наяву то, о чем прочитал в книжке.
Египет, Александрия, 1971 год. Египтянки попросили меня сфотографироваться с ними на фоне дворца короля Фаруха
Эпизод четвёртый. При возвращении в базу и проходе Фареро-Исландского противолодочного рубежа, у ПЛ заклинило вертикальный руль в положении 25 градусов на левый борт. Переход был открытый, очень сильно штормило. ПЛ стала описывать циркуляцию. Мне еще мешал маневрировать английский СКР «Солсбери», который начал сопровождение на рубеже. Через шесть часов мне удалось выбить руль из заклинки, и он остался в положении 12 градусов на левый борт.
За это время меня снесло обратно на 38 миль. Уже просматривались очертания берега. Я стал подумывать об отдаче, при необходимости, якоря. Но все обошлось благополучно. При 12-ти градусах положения руля на левый борт ПЛ управлялась тремя машинами путём подбора оборотов. Вначале рыскание было в пределах 45 градусов по курсу, а затем 10 градусов. К нам из Северного моря прислали спасательное судно для взятия нас на буксир, но я его не принял из-за шторма. Размолотило бы ограждение рубки и приемники носовых гидроакустических станций. Поставил спасателя в кильватер на расстоянии 10 кабельтовых. В таком положении мы шли 11 суток в штормовом океане! Устали все до предела от такого плавания.
При входе в Кольский залив чуть не произошло ЧП. Залив закрыли для плавания всех судов: у меня же на борту ЯБП. Мне выслали два буксира. Один из них – «вертолет» с водометными движителями. Разрешили заходить в светлое время суток. Поставил буксиры в кильватер и начал заходить в залив. Откуда ни возьмись навстречу вылетел мотобот и прёт прямо на нас. Мы ему гудим, стреляем ракетами, никакой реакции. Дал команду буксирам его отсечь. Один из буксиров палил ракетами ему прямо в рубку. Наконец, он очухался, но было поздно. Вынужден был отработать назад, и у меня снова руль положило 25 градусов на левый борт и заклинило. Мотобот ушёл, вихляя, как пьяный.
Пришлось к носу подзывать «вертолет». Он подошел. Конец я у него не принял и договорился с капитаном буксира, что по команде «жми», он будет поджимать нас вправо, а по команде «отставить» – ПЛ пойдет сама влево. И вот таким образом вошли в гавань. Под звуки оркестра ошвартовались к причалу. На причале был выстроен весь личный состав бригады ПЛ в форме первого срока. Один я в ватных штанах, валенках, канадке и шапке. Спуститься вниз и переодеться в этой нервозной обстановке я не смог. Мне потом рассказывала жена, что младшая дочь Наташа сказала ей: «Мама, как папе не стыдно. Он в ватных штанах». Мы потом долго смеялись над этим ее высказыванием.
Уже обучаю молодых командиров
ПЛ встала в МПР, а я все лето 1972 года, исполняя обязанности заместителя комбрига, отрабатывал молодых командиров. У меня был маленький походный чемоданчик, и я перепрыгивал с ним с лодки на лодку, иногда в базе, иногда на рейде с помощью торпедолова. Только ошвартуешься на одной ПЛ, а уже получено «добро» на выход на другой. Одну лодку ставлю на якорь и пересаживаюсь на другую в море. Затем меня назначили командиром группы подводных лодок, состоящей из «Б-2» и «Б-4» (я находился на «Б-2»), на разведку учения «Стронг Экспресс». Мне нужно было обкатать молодого командира Женю Коновалова, сына известного подводника Героя Советского Союза контр-адмирала Коновалова.
Нам поставили, как всегда, ряд задач, одна из которых формулировалась так: обнаружить в Атлантике АВП «Бонавенчер» и определить длительность поддержания с ним контакта и сопровождения. Мы его обнаружили, вышли на его правый траверз на дистанцию 10 кабельтовых, находясь на перископе, и легли на параллельный курс. У него работали РЛС и ГЛС, но он нас не обнаружил, стал удаляться. Мы пошли на глубину, увеличили ход до среднего тремя моторами и еще длительно его прослушивали. Вернулись с учений, решив все задачи положительно. Недельки через две меня послали старшим на борту с правами заместителя командира бригады на боевую службу в Средиземное море на ПЛ Б-4 для обкатки, выходящего первый раз на БС молодого командира капитана 3 ранга Мохова И.Н. Его отец, будучи во время войны командиром дивизиона ПЛ в Кронштадте, погиб вместе с ПЛ в одном из боевых походов в 1942 году. Отплавав четыре с половиной месяца, зашли в Александрию на ППР. Встретили Новый 1973 год.
1 января 1973 года. Город Александрия Арабской республики Египет. Вот так мы встречали Новый Год в Африке
Я доложил ГК ВМФ, что командир ПЛ задачи БС может решать самостоятельно. Пришел ответ: мне следовать с оказией через Севастополь в Союз. И я начал движение домой. 11 суток меня катали по Средиземному морю, пересаживая с одного корабля на другой. Побывал я и на флагманском корабле 5-й эскадры ВМФ ПКР «Москва». И вот в последний момент, когда уже шла погрузка с БПК, на котором мы находились на рейде Хаммамет, на танкер, следующий в Севастополь, меня вдруг вызвали по трансляции в радиорубку БПК на переговоры с НШ 5-й эскадры капитаном 1 ранга И.М.Капитанцем. Он мне сообщил, что моё возвращение в Союз откладывается. Мне следовать обратно в Александрию, где меня ждет «СС-21». На нем выйти в точку для встречи с ПЛ «Б-34», и на ней продолжить боевую службу. Неожиданный поворот событий, но приказ есть приказ! Я на «СС-21» прибыл в точку и стал на якорь. Через несколько часов к борту ошвартовалась «Б-34». Мы с командиром капитаном 3 ранга Геннадием Трушковым поменялись местами. Его сняли с должности за упущения по службе на БС. Через два часа я, уже в должности командира ПЛ «Б-34», отошел от «СС-21» и продолжил на ней боевую службу в течение семи месяцев.
Порт Александрия, Египет, 1973 год. Группа офицеров ПЛ «Б-34» на плавбазе
Во второй половине 1973 года мы зашли в Александрию на МПР. Нас сменил другой экипаж, и мы убыли в Союз. До Севастополя шли на БДК, а до Североморска нас доставили флотскими самолетами с промежуточной посадкой в Москве. Когда на аэродроме «Североморск-1» мы вышли из двух перевозивших нас самолётов, грянул оркестр, доставленный с эскадры из Полярного. Было очень приятно. Мне сразу же вспомнились курсантские годы и заход линкора «Севастополь» в главную базу с оркестром за отлично выполненные задачи.
1973 год. Возвращение экипажа ПЛ «Б-34» с боевой службы через Москву. Экскурсия по городу и фотографирование на Красной площади
Работа в разведке и в штабе эскадры Негласное прозвище Штирлиц
В Полярном сдали отчеты за боевую службу, и все разъехались в отпуска. Вернувшись из отпусков и подготовив экипаж, мы в 1974 году снова убыли в Александрию и приняли свою лодку Б-103. Начали готовить ПЛ к боевой службе. Но вскоре я получил предложение командира эскадры ПЛ о назначении начальником разведки эскадры подводных лодок. Я дал согласие. Дождался нового командира и, сдав ему дела, оказией убыл через Севастополь в Полярный.
За время командования подводными лодками у меня всегда складывались хорошие взаимоотношения с офицерским и личным составом. Под моим командованием служили в разное время семь старших помощников, которые стали командирами дизельных и атомных подводных лодок: капитан-лейтенант Ю.И.Коньшин, капитан 3 ранга Л.В.Соболев, капитан 3 ранга В.Н.Воронов, капитан-лейтенант В.Т.Булгаков, капитан 3 ранга Е.Г.Сулай, капитан-лейтенант Е.К.Невярович, капитан-лейтенант Е.Н.Кошелев.
Многим молодым командирам ПЛ я помогал обрести уверенность в самостоятельном управлении кораблём. Со многими офицерами, служившими со мной и живущими сейчас в Санкт-Петербурге, я поддерживаю дружеский контакт.
И вот новая должность. Через полгода я уже полностью освоился с ней и даже получил негласное прозвище «Штирлиц». Коллектив был дружный и довольно большой. На каждой ПЛ по четыре человека (офицер, мичман и 2 старшины). А подводных лодок около сорока. Три плавбазы, тоже с группами разведчиков. Да еще береговой разведывательный приемный радиоцентр с офицерами, мичманами и моряками срочной службы. Кроме своих специалистов, на меня легла еще обязанность разведывательной подготовки всего офицерского состава эскадры ПЛ. Да еще избирали вначале заместителем секретаря, а затем и секретарем партийного бюро штаба и политотдела эскадры ПЛ. Жизнь забурлила. В мае 1975 года мне присвоили звание капитан 1 ранга.
1976 год. Начальник разведки 4-ой эскадры подводных лодок Северного флота с командирами групп ОСНАЗ. («Штирлиц» со своей командой)
В 1976 году в Разведывательном управлении ВМФ решили создать «Наставление по ведению разведки подводными лодками» (НВР ПЛ). Собрали группу из четырёх человек для его разработки. В эту группу вошли: начальник разведки 1-й флотилии ПЛ и я от Северного флота, однокашник Боря Николаев от Военно-Морской академии и Виталий Суздаль от ВОЛСОКа. Четыре капитана 1 ранга, а Виталий Суздаль ещё и доктор наук, и профессор. Нас вызвали в Москву, в Разведывательное управление ГШ ВМФ.
Мы добросовестно трудились в Москве целую неделю. Нашей работой руководил непосредственно начальник отдела Разведывательного управления ВМФ Юра Квятковский, однокашник и тоже капитан 1 ранга. С утра до вечера мы морщили от натуги лбы, сидя в специальном кабинете, стараясь сформулировать плодотворные идеи и дельные мысли. Выручил опыт работы в разведке. Задачу выполнили, родили-таки это наставление. Получив добро вернуться на свои места службы, Суздаль, Николаев и я отправились на Ленинградский вокзал и взяли билеты на поезд. До отхода поезда оставалось минут двадцать. Возникла идея отметить успешную командировку. Купили бутылку «Столичной» и «закусь». Пришли в вагон и, расположившись в купе, налили в стаканы понемногу, пока ещё не трясло. Вдруг открывается дверь и входит какой-то пижон в галстуке и говорит: «У меня здесь место». Мы ему: «Пожалуйста, располагайтесь. Не хотите ли поддержать нашу компанию?». Он скривил физиономию и представился, что он кандидат наук, поэтому не может позволить себе распивать водку, ещё не начав движения. При этом употреблял какие-то научные термины. Виталий Суздаль его осадил, бросив тоже научный термин, чем сильно озадачил пижона. Когда он узнал, что перед ним доктор наук, профессор, расплылся в улыбке и подставил свой стакан. Мы дружно доехали до Ленинграда, где и разбежались.
Командно-штабная работа
В 1977 году меня назначили заместителем начальника штаба 4-й эскадры ПЛ Северного флота. Тут объем работ еще более увеличился, но зато работа командно-штабная очень интересная. В этом деле пригодился и трёхлетний опыт службы начальником разведки эскадры ПЛ. Мне еще подбросили дополнительную внештатную работу. Командир эскадры являлся начальником гарнизона до образования у нас Кольской флотилии разнородных сил, когда гарнизоном стали командовать они. Так вот я стал по совместительству начальником штаба защиты, местной и гражданской обороны гарнизона города Полярного. А это не только ежегодные учения гарнизона и пятисуточные сборы начальников штабов местной обороны гарнизонов всего побережья западной части Кольского залива (Оленья, Гаджиево, Видяево, Западная Лица, Полярный), но и кропотливая ежедневная работа по подготовке частей, объектов местной и гражданской обороны гарнизона и населения города, их взаимодействие.
Офицеры штаба 4-ой Краснознамённой, ордена Ушакова 1-ой степени эскадры подводных лодок Краснознамённого Северного флота перед торжественным парадом в честь Дня Военно-Морского флота СССР. Полярный, июль 1977 года
Помню, как-то при проверке этих вопросов комиссией МО СССР, московский генерал дал высокую оценку подготовке судоремонтного завода и госпиталя, в которых были оборудованы подземный док, подземный госпиталь и служба радиационной безопасности. Кроме того, до 1986 года я руководил группой марксистко-ленинской подготовки офицеров штаба, политотдела и особого отдела эскадры. В годы перестройки наш начальник политотдела эскадры, закончивший в своё время Военно-Морскую Академию и Академию Генерального штаба, в 1986 году тоже сделал перестройку: мою группу передал начальнику штаба эскадры, а сам стал вести группу, в которую включил заместителя командира эскадры по ЭМЧ, меня, заместителя начальника политотдела, командиров бригад ПЛ, береговой и торпедно-технической баз.
Много времени тратилось на различные совещания и еженедельные планирования боевой подготовки эскадры в штабе флота в Североморске, куда приходилось добираться либо катером, либо на машине. Каждый рабочий день штабом эскадры ПЛ проверяли от одной до трех ПЛ то по уровню БП, то готовность к заступлению в БД или уходу на БС, а также в ремонт. Обычно я собирал группу офицеров штаба и политотдела эскадры ПЛ, и мы осуществляли проверку. Иногда присутствовал командир эскадры или начальник штаба эскадры. Как правило, по всем ежедневным вопросам обращались ко мне, не желая беспокоить НШ или командира эскадры. Если я не мог решить вопрос сам, я переадресовывал его начальникам. Даже ночью ОД эскадры звонил мне, а уж если вопрос был не в моей компетенции, я переводил его на начальство. У меня дома у кровати стоял телефон, чтобы удобно было протянуть руку и сразу взять трубку.
Город Полярный, 1985 год Приветствуем и поздравляем личный состав 4-ой эскадры ПЛ КСФ с Днём Победы: командир эскадры В.П.Ларионов, начальник политотдела С.Н.Беляев и заместитель начальника штаба Э.В.Голованов
Город Полярный. Первомайский парад 1986 года
Полярный, День ВМФ 1986 года. У памятника погибшим подводникам (стены Кербеля) слева направо: начальник разведки Паршиков, заместитель НШ эскадры Голованов, флагманский химик Иванов
Подводные лодки нашей эскадры бороздили Атлантику, Балтийское, Средиземное и Северные моря, Индийский океан, находясь на БС, несли БД и отрабатывали задачи БП, осуществляли заходы и ремонт в дружественных странах: Куба, Югославия, Алжир, Египет, Сирия. Кто-то постоянно находился в ремонте в Кронштадте и на северных заводах. И отовсюду шла различная информация, запросы. Требовались немедленные ответы и решения. Нагрузка была хорошая. Кроме того, приходилось участвовать в приёмке подводных лодок новых проектов 641Б и 877 от промышленности на судостроительных заводах.
Я помню, как-то зимой командир эскадры ушел руководителем торпедных стрельб, а я оставался за начальника штаба (он был в отпуске, а по должности я остаюсь при его отсутствии за него). Часа в два ночи звонит ОД и говорит: «Эрик Викторович, вроде бы «шестерка» села на мель». «Шестерка» – это ПЛ «Б-6», которая ходила на стрельбы с НШ БПЛ на борту капитаном 1 ранга А.В.Пакканеном. Я крикнул ОД в трубку: «Машину!». Оделся и бегом бросился на КП. Бежал так быстро, что машину, которую выслали за мной, встретил уже на территории эскадры при входе в КП, и она мне не потребовалась.
Спустившись на КП, прошел на приемо-передающий центр связи и установил по ЗАС связь с «Б-6». Капитан 1 ранга Пакканен мне доложил, что, возвращаясь со стрельб, на циркуляции коснулись мыса Выев-Наволок. Пробоин нет, но в один из нижних ТА приняли порядка 100 литров воды. Обжали переднюю крышку, ТА осушили, герметичен. Работая машинами враздрай, пытается сам сойти с плиты.
В это время на меня вышел НШ флота вице-адмирал В.Н.Поникаровский. Отчитал меня за ЧП и сказал, что направил в район торпедный катер, спасательное судно и плавучий кран. Связи с ПЛ «Б-6» флот не имеет. Я доложил обстановку, сказал, что связь с ней имею, и спасательные средства можно возвращать. В это время Паккенен доложил, что снялся с банки и следует в базу. Вот вроде бы и весь эпизод, но сколько потрачено нервов.
Ещё пример. В один из летних дней я находился у ОД эскадры ПЛ, что-то проверял. Неожиданно звонок ОД ВМФ. Одна из наших ПЛ, будучи на боевой службе, заходила в Сьенфуэгос на Кубе после обеспечения кубинских ВМС. И вот, уходя оттуда, при проводах всем командованием кубинских ВМС, включая их главкома, села на мель носовой оконечностью. Командир решил лихо выполнить маневр отхода от причала. Отошел, разворачивался на повышенных ходах, поворот на фарватер начал раньше положенного времени и сел на песчаную подушку. Попытка стянуть за корму спасателем не увенчалась успехом. Вот ОД и спрашивал, что делать?
Решать нужно было быстро. Я тут же ему сказал: «Откачать топливо из носовых топливно-балластных цистерн и, поддувая носовую группу цистерн главного балласта, продолжать стаскивать!». Эта рекомендация имела успех. ПЛ стянули с мели, она продолжила боевую службу и благополучно прибыла в базу. И много ещё было неожиданных вводных за десять лет на этой должности. Я на ней переслужил четырех командиров эскадры и пятерых начальников штаба эскадры.
В конце службы флотская судьба вновь свела меня с Паргамоном Иваном Николаевичем. Он был начальником штаба 4-й эскадры подводных лодок, контр-адмиралом, а я его заместителем, капитаном 1 ранга. Сложилось почти так же, как на ПЛ «С-45», только на более высоком уровне. У нас были очень хорошие служебные и личные отношения. Совместная работа приносила удовлетворение.
Ещё одна встреча
Последняя моя встреча с Архиповым Василием Александровичем состоялась в Полярном и опять под Новый год. Он уже был вице-адмиралом в отставке, в недавнем прошлом начальником Бакинского высшего военно-морского училища. Я был заместителем начальника штаба 4-й эскадры подводных лодок Северного флота, капитаном 1 ранга. Перед обедом 31 декабря 1987 года открывается дверь ко мне в кабинет и входит человек в шапке и дублёнке. Смотрю и глазам своим не верю – Архипов Василий Александрович. Обнялись и расцеловались. Оказывается, он приехал на Новый год к дочке. Она была замужем за помощником командира одной из наших подводных лодок.
Почти весь обеденный перерыв мы разговаривали, а спохватившись, я пригласил его в столовую. Приходим, а вестовой говорит мне, что поздно, почти ничего не осталось. Говорю ему: «Принеси, что есть». В это время Василий Александрович снял дублёнку и оказался в вице-адмиральской форме. Вестовой выпучил от неожиданности глаза и быстро пошёл на камбуз. Мы пообедали и разошлись: он к дочке, а я в штаб. Я пригласил его домой на встречу Нового года.
Весь вечер был занят поздравлениями экипажей подводных лодок одной из бригад. Это происходило в кубриках личного состава, где стояли украшенные ёлки и накрытые праздничные столы. Экипажи кораблей стояли в строю в полном составе во главе с командирами ПЛ. После ритуала поздравлений все садились за общий стол, и начинался праздник. Домой прибежал в 23 часа 55 минут. Успел вовремя. Василий Александрович был уже у нас. Благодаря стараниям жены, к празднику всё было готово. Хорошо встретили Новый год. Было весело, тостов с поздравлениями и пожеланиями было произнесено много. В шесть часов утра пошёл провожать друга-адмирала к дочке в Пала-губу, где передал его в надёжные руки. С тех пор мы не виделись.
Участие в учениях Северного флота
Мне всё-таки пришлось неоднократно встречаться с Главкомом ВМФ Адмиралом Флота Советского Союза Горшковым С.Г. на самых любимых мной мероприятиях – на учениях. Два года подряд наша оперативная группа в составе командира эскадры ПЛ, меня и флагманских специалистов: штурмана, связиста и СПС эскадры выходили на учения вместе с Главкомом на атомном крейсере «Киров» для управления подводными лодками. Мы находились на флагманском командном пункте. Очень интересным был второй выход, когда задействовано было много надводных кораблей, авиация и 18 атомных ПЛ многоцелевых и ракетных. На одной из двух своих АПЛ с крылатыми ракетами находился командующий 1-й флотилией однокашник Женя Чернов. Впервые отрабатывалось управление подводными лодками в общем ордере в подвижных районах. Ордер надводных кораблей еще только вышел из Кольского залива, а ПЛ находились развернутыми в подвижных районах до рубежа мыс Нордкап-остров Медвежий. В ближнем охранении ордера находилась одна многоцелевая атомная ПЛ.
Из Атлантики двигалась «американская» АМГ, за которую выступал наш КРЛ с кораблями охранения. И вся эта «колбаса» была ориентирована по времени и месту относительно центра боевого порядка ордера, которым являлись тяжёлый атомный крейсер «Киров» и ТАКР «Киев», следующие параллельными курсами в 10 кабельтовых на траверзе друг от друга. Первые двое суток отрабатывались различные эпизоды учения с атаками ордера подводными лодками, авиацией, пополнением запасов на ходу, ведением разведки и так далее.
Ордер поднялся на север, к кромке льдов. Все так увлеклись всякими мероприятиями, что затянули их на два часа и отстали от своей подвижной точки. Что делать? Сместить ПЛ невозможно, так как программа связи не обеспечивала им передачи приказания. Выручила ночь. Главком ушел отдыхать с 2.00 до 5.00. За это время мы, увеличив скорость, нагнали подвижную точку, и сделали это вовремя. Проснувшись Главком приказал поднять все ПЛ на 1 час в надводное положение, послать Ту-95рц сфотографировать их и данные передать на ФКП «Кирова» для сверки с картами. Все получилось, как нельзя лучше, все ПЛ оказались на своих местах. А затем пошли доклады от Жени Чернова: пять ракет с его двух ПЛАРК попали в буксируемый щит. Далее пошли успешные атаки АМГ другими торпедными подводными лодками. Зачётное тактическое учение флота прошло хорошо. Все радовались, что обманули ночью «дедушку», как звали Главкома.
Бывали и ещё не менее пикантные истории. На одном из учений под руководством Главкома ВМФ, ряд наших ПЛ были развернуты в Атлантике. Мы должны были навести их на АМГ «противника» для её уничтожения. Командир эскадры забрал в оперативную группу в штаб флота для управления выделенными силами почти всех ведущих флагспецов эскадры и обоих начальников штабов: нового и старого (они у нас менялись). А игровую часть на картах и действия сил в базе возложил на меня. Как назло, к нам прибыла на эскадру с проверкой группа офицеров Генерального штаба ВС во главе с начальником кафедры оперативного искусства Академии Генштаба. Я, конечно, всю неделю учений дергался и усиленно пыжился, отстаивая честь родной эскадры. Мы «продулись» и получили оценку «хорошо», а группа командира эскадры ПЛ с первого раза не навела завесу ПЛ на АМГ, чем сильно рассердила Главкома, и он поставил оценку «удовлетворительно». После приезда командир эскадры долго на меня косился.
Полярный,1985 год. КШУ с обозначенными силами КСФ. ЗКП эскадры ПЛ. Слева направо сидят: заместитель ГК ВМФ по противолодочной борьбе Е.И.Волобуев и командир 4-ой эскадры ПЛ КСФ В.П.Ларионов Стоят: НШ эскадры Ю.В.Березин, заместитель НШ эскадры Э.В. Голованов и флагманский специалист РТС В.Б.Стюлькевич
На следующий год командир эскадры со штабом эскадры остался в базе, а меня с группой флагспецов с бригад ПЛ отправил в Североморск на КП флота для управления выделенными силами. Была поставлена задача: во взаимодействии с авиацией обнаружить и уничтожить прорывающиеся к нашему побережью ПЛАРБ «противника» из Атлантики. Главкома на флоте не было. Был уже другой Главком Адмирал флота Чернавин В.Н., бывший ранее нашим командующим флотом.
Но все равно мне как-то было неловко. От других объединений были командиры эскадр, командующие, либо заместители командующих флотилиями ПЛ, все адмиралы с полноценными группами офицеров-специалистов. Каждый вечер мы все докладывали свои решения на следующие сутки командующему СФ адмиралу И.М.Капитанцу. Я с задачей справился. ПЛАРБ «противника» были обнаружены авиацией, и условно уничтожены наведенными нами нашими ПЛ. Получили оценку «хорошо». Каково же было мое удивление, когда прибыв в Полярный я узнал, что наши там срезались, получили «удовлетворительно». Командир эскадры отчитал меня за недостаточную подготовку штаба. Вот в такой обстановке я прослужил последние десять лет с 1977 года по 1987 год.
Полярный, 9 мая 1986 года. Докладываю командиру 4-й эскадры контр-адмиралу В.П.Ларионову о торжественном построении личного состава эскадры в ознаменование Дня Победы
Славная традиция
На нашей эскадре подводных лодок был обычай приглашать на празднование Дня Победы и Дня Военно-Морского Флота ветеранов-подводников, воевавших на Северном флоте в период Великой Отечественной войны. У нас в гостях побывали многие легендарные подводники, контр-адмиралы: Августинович М.П., З.М.Арванов, И.Л.Пархомюк, В.Л.Ужаровский, Н.И.Ямщиков, капитан 1 ранга В.Ф.Тамман, Герой Советского Союза вице-адмирал Г.И.Щедрин и многие другие. Мне приходилось непосредственно заниматься их приёмом и размещением, а также решением возникающих вопросов. Они участвовали в береговых парадах, возложении венков на могилах погибших подводников на кладбище в губе Кислой, много работали с личным составом подводных лодок и береговых частей по военно-патриотическому воспитанию, рассказывая, как воевали герои-подводники во время войны.
Одна из подводных лодок выходила в праздничные дни на боевую службу. Носовой швартовый конец отдавал Герой Советского Союза вице-адмирал Г.И.Щедрин, а кормовой – капитан 1 ранга В.Ф.Тамман. Такое надолго запоминается. Перед Днём Победы в 1978 году начальнику разведки эскадры Паршикову Константину Ивановичу присвоили звание капитана 1 ранга. Как обычно, отметить это событие штаб эскадры собрался в ресторане «Ягодка». Я пригласил Григория Ивановича Щедрина. Он оказался очень весёлым человеком. Весь вечер он был душой нашего застолья. Через несколько лет он не смог прибыть на празднование Дня Победы и прислал поздравительную открытку, в которой написал, что у него «отказали оба двигателя».
Взаимодействие с однокашниками
Как-то в начале 1980-х годов, когда начальником разведки КСФ был Юра Квятковский, он предложил мне должность помощника начальника разведки КСФ. Я согласился и обратился к командиру эскадры. Он мне сказал: «Ищи замену». Я нашел и предложил двух капитанов 1 ранга, одного из Оперативного управления, другого из Управления боевой подготовки штаба флота. Но они командира эскадры не устроили. Юра ждал месяц, а затем туда назначили другого. А я стал по возрасту старым куда-нибудь двигаться дальше. Но мне моя суматошная должность с ее разносторонней деятельностью нравилась. Все время на взводе. Нет ни выходных, ни праздников полноценных.
Но зато в отпуске мы с Элей отдыхали всегда на юге. Последнее время, когда стало барахлить сердечко, ездили на юг в сентябре, в «бархатный сезон». Какая там прелесть в это время. В последние годы службы обстановка сложилась так, что начальником Оперативного управления штаба СФ стал Володя Лебедько, в этом же управлении служил Валя Фельдман, начальником разведуправления был Юра Квятковский, а начальником отдела противолодочной борьбы Саша Троицкий – это все друзья-однокашники. Когда я приезжал в штаб флота на какие-нибудь совещания, всегда с ними встречался, выяснял у них обстановку. Они мне по-дружески во многом помогали по роду деятельности эскадры.
Снимок у памятника Фёдору Видяеву, после инспектирования ГРУ МО СССР. Слева направо: два представителя РУ ГШ ВМФ, заместитель НШ 4-ой эскадры ПЛ КСФ Голованов, начальник РУ КСФ Квятковский, начальник отдела ГРУ МО, начальник разведки 4-ой эскадры Паршиков. Полярный, 1986 год
Ну и, конечно, мой старый друг, помощник командующего СФ Алик Акатов всегда встречал меня с распростёртыми объятьями. Мы долго дружили и дружим с ним до сего времени семьями. Правда, встречаться стали реже. Условия не позволяют. Он живет в Риге, а я в Санкт-Петербурге.
Североморск, 29 июля 1979 года. Помощник Командующего Северным флотом контр-адмирал Акатов Альберт Васильевич на Североморском рейде в праздник Военно-Морского флота
О начальниках и сослуживцах
Анализируя свою службу на Северном флоте, пришёл к выводу, что никто из офицерского состава послевоенного периода дольше меня в Полярном не служил. Я начал офицерскую службу на Северном флоте в декабре 1953 года и закончил в апреле 1987 года с перерывом на учёбу на командирских классах. Правда, плавать мне пришлось и на Балтике, и в Средиземном море, но мои подводные лодки всегда принадлежали Северному флоту. Были ещё два долгожителя Полярного: контр-адмирал Сычёв, командир 23 дивизии ОВРа, и капитан 1 ранга Казвалин, заместитель командующего нашей эскадры по ЭМЧ. Но они пришли в 1955 году и раньше меня ушли.
При мне сменилось 12 начальников: – командиры 33-й дивизии подводных лодок, контр-адмиралы: И.А.Поликарпов, Кудряшов, А.В.Горожанкин; – командиры 4-й эскадры подводных лодок, контр-адмиралы: Н.И.Ямщиков, Н.М.Баранов, С.Г.Егоров, П.Н.Романенко, О.П.Шадрич, Л.Д.Чернавин, В.А.Парамонов, Г.И.Шалыгин, В.П.Ларионов. Все они были влюблёнными в подводный флот, грамотными и опытными подводниками и хорошими воспитателями. Со всеми из них на разных должностях моей служебной деятельности складывались хорошие деловые отношения. Более тесные контакты с ними начались у меня, когда я стал командиром ПЛ, и позднее во время службы в штабе флотилии, начиная с контр-адмирала Ямщикова Николая Ивановича.
Со Львом Давидовичем Чернавиным я познакомился в 1957 году перед уходом на Новую Землю на испытания ядерного оружия. Был День физкультурника, и на стадионе в Полярном собрали всю эскадру. Перед открытием Спартакиады – торжественное прохождение экипажей подводных лодок. Я был старшим лейтенантом и старпомом ПЛ «С-45». Командовал строем своего экипажа. Смотрю, какой-то высокий симпатичный капитан-лейтенант командует соседним экипажем. Оказалось, это Чернавин, старпом другой ПЛ 613 проекта. На стадионе и познакомились. Дальше поддерживали хорошие отношения.
Со временем мы оба стали командирами новых подводных лодок 641 проекта: он ПЛ «Б-130», а я ПЛ «Б-103» в одной бригаде. В этот период мы общались постоянно, когда вместе были в Полярном, а не в море. Позднее, когда Лёва Чернавин был начальником штаба эскадры подводных лодок, он вручал мне орден «Красной Звезды» за один из походов на боевую службу. А когда мне, уже начальнику разведки эскадры, присвоили очередное воинское звание капитан 1 ранга, Лев Давидович Чернавин подарил мне свои погоны, так как он получил уже звание контр-адмирала, став командиром 4-й эскадры подводных лодок Северного флота.
А я стал заместителем начальника штаба этой же эскадры. Служили в тесном контакте. Мы даже жили на одной лестничной площадке. У нас установились хорошие не только личные, но и семейные отношения. Тёплые отношения у нас сохранились и после увольнения со службы по настоящее время. Хорошие служебно-семейные отношения были с Василием Алексеевичем Парамоновым, Геннадием Ивановичем Шалыгиным и Виктором Петровичем Ларионовым. Наверное, такие дружеские семейные отношения присущи только подводникам, очень хорошо знающим, что такое дружеская поддержка, которая во многом помогает службе.
Полярный. Праздничное построение на причале личного состава 4-й эскадры в день 1 мая. Слева направо: начальник политотдела капитан 1 ранга В.Н.Сергадеев, командир эскадры контр-адмирал Л.Д.Чернавин, начальник штаба эскадры контр-адмирал И.Н.Паргамон
Эту фотографию мне подарил Чернавин Лев Давыдович в 1978 году. Она сделана в Полярном, когда Командующий Северным флотом адмирал флота Г.М.Егоров был в 4-й эскадре подводных лодок. Кроме них, на фото присутствуют: НШ СФ вице-адмирал В.Н.Чернавин, капитан 1 ранга А.В.Акатов, капитан 1 ранга В.Н.Сергадеев
Жизнь после службы
В апреле 1987 года я уволился в запас и приехал жить в свой родной город Ленинград. Вначале поработал в исполкоме райсовета Выборгского района, но затем, после того как меня на «скорой» укатили в госпиталь и положили в реанимацию, я с работы ушел. Первые три года после увольнения меня каждый год зимой «скорая помощь» увозила в госпиталь. Однажды в военно-морском госпитале встретил Женю Фалютинского. Я только что пришёл в себя после реанимации, а у него был рак. Скоро его не стало.
Мне постоянно хотелось разузнать правду об отце. В 1988 году я обратился в военную прокуратуру с письменным запросом. Вскоре меня пригласили в «большой дом» на Литейном и ознакомили с документами уголовного дела по обвинению отца и пятерых неизвестных мне генералов в шпионаже. В папке был подшит приговор «тройки» к расстрелу всех, проходящих по этому делу, и акт о приведении приговора в исполнение от 5 ноября 1937 года. Здесь же находился документ о посмертной реабилитации отца в 1955 году, копию которого мне выдали на руки.
Никаких указаний о месте захоронения не было. Полковник КГБ, который показывал мне документы, сказал, что обычно тела расстрелянных увозили на Левашовское кладбище и хоронили в общей безымянной могиле. Ездил я на это кладбище, но таких могил там много. Помянул отца, ударив в поминальный колокол.
С некоторых пор приходится частенько обращаться к врачам по сердечным делам в 285-ю поликлинику ЛенВМБ. Там встречаюсь со многими бывшими сослуживцами, ныне пенсионерами. Встретились в поликлинике и с Акимовым В.И., как старые друзья. Посидели в коридоре, поговорили «за жизнь», повспоминали прошлое. Он жаловался, что плохо видит. Паргамон Иван Николаевич и я осели после службы в Ленинграде. Продолжаем поддерживать тёплые отношения. Часто обсуждаем насущные проблемы по телефону.
Мы купили участок земли семь соток под Выборгом. Там прекрасные места, рядом Выборгский залив, хотя и не море, но все же. Детская мечта о море, прошедшая через всю жизнь, останется, видимо, со мной и до самой смерти. У меня прекрасная и дружная семья, любимая жена и две дочери, которые подарили мне двух внуков. Мы трудимся на своем участке, выращиваем яблоки, различные ягоды и овощи. У нас большой цветник. Это Элина любовь. Я накупил много литературы по садоводству и огородничеству. Эля для меня мозговой центр, а я рабочая сила. Правда, она делает практически, наверное, больше меня. Летом живем на даче, куда приезжают и дочки с внуками, а зимой в городе.
День ВМФ 26 июля 1998 года мы праздновали все вместе: я с супругой Элей и наши дочки Лена и Наташа
По рассказам приезжающих сослуживцев видно, что флот постепенно слабеет и деморализуется. Те океанские походы – школа флотской службы – прекратились. Но, говорят, надежда умирает последней. Очень хочется надеяться, что в новом, уже XXI веке, страна и флот возродятся. И снова военно-морской флаг Отчизны будет гордо реять над океанами и морями, как некогда наш бело-голубой с красной звездой, серпом и молотом. В 2001 году я был с женой Элей в Сочи в санатории Северного флота «Аврора». В столовой за одним с нами столом сидел командир атомной подводной лодки Северного флота с супругой. Когда я ему рассказал о наших походах на боевую службу, об учениях и стрельбах, у него просто глаза загорелись. При нашем отъезде он меня очень благодарил за беседы и мечтал, чтобы и у него появилась возможность так плавать.
