Я во втором отпуске. Рядом сестра Аня и папа. Новый 1966год.
Отпуск пролетел быстро и без особых приключений. Светлана к тому времени уже изменила мне. Мы встретились, я конечно злился. Она по женской мудрости, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, накормила меня домашним обедом. Впрочем, всю историю наших отношений нельзя было назвать романом. Скорее, это был каприз. У меня впервые отношения с женщиной складывались без взаимной привязанности. Да и, слава Господу. Если бы мы поженились, оба не были бы счастливы. Ведь очень важно, чтобы тебя понимали. Важно, чтобы возникла дружба. Другое дело мужская дружба, особенно военно-морская дружба на корабле. У меня был друг Георгий Делианиди – грузинский грек. Это был не очень высокий, но по кавказски красивый, человек. Он всегда держал спину прямо. Глаза карие, нос чуть с горбинкой. В глазах всегда читалось достоинство и некоторая весёлость. Усов почему-то не было. Когда мы вместе заступали на дежурство по кораблю, через определенное время в третьем отсеке звонил телефон: «Слушай, дорогой! Приходи, я шашлык пожарил», - говорил Георгий. Он служил старшиной команды электриков, боевой пост в пятом отсеке. А в пятом отсеке был корабельный камбуз.
Слева направо гл. старшина Гена Ерохов; стоит ст. первой статьи Георгий Делианиди; я.
Корабельный камбуз – царство нашего корабельного кока Альфреда Каспаранса. Алику мы благодарны за «Вкусную и здоровую пищу» и вообще он был душой команды.
Это дорогого стоило. Правда, на своё несчастье в команду к Жоре попал дагестанец Иванов – сын директора тюрьмы. Как только голова Иванова поднималась над палубой, когда он вылезал из трюма, звучала команда: «Иванов, в трум! Не все батареи обслужил, масло не везде вытер», - бедный Иванов снова нырял в трюм. Георгий смеялся над нами: «Мужики! Ваши русские девушки ждать вас не будут. Они все такие. Вот у нас на Кавказе моя девушка будет ждать столько, сколько я буду служить». И действительно, нас ни одна не дождалась, и не только девушки, но и жены. Я никого не сужу, просто у нас так сложилось. На четвёртом году Жоре пришло письмо, что его девушка убежала с русским в Краснодар. На Жору было страшно смотреть. Лицо серое, глаза злые. Наконец он обратился к замполиту: «Зам, отпусти меня на десять суток на родину. Я найду их и зарэжу!» Замполит перепугался: «Георгий, ты же у нас главный электрик, перед нами стоят боевые задачи, как без тебя мы будем их выполнять, нет, нельзя тебе уезжать. Наш корабль - боевая единица флота, а ты боевая единица корабля». Георгий весь побагровел: «Ну, тогда жди зам, я тебя зарежу», - сказал он и на этом разговоры об отпуске были закончены. Дагестанец Иванов – худенький, щуплый, но шустрый парень. Чтобы Георгий его не очень гонял, его поставили вестовым в офицерскую кают-компанию. Всё было бы хорошо, но, то ли Иванов высоко подтягивал трусы, то ли это было свойство, присущее его причинному мужскому месту, но это место иногда выглядывало из его трусов. В тропиках, когда на корабле под сорок градусов Цельсия, такой вестовой, несущий тебе обед, картина не из приятных. Как только по «Каштану» объявляли «Команде обедать, офицеры приглашаются к столу» - Иванов исправно нёс еду с камбуза к офицерскому столу. На флоте есть такая традиция: самому уважаемому офицеру в мясных щах подаётся самая большая кость с мясом (мосол). Альфред Каспаранс – корабельный кок - выдал Иванову мосол. «Это старпому», - проинструктировал он вестового. Иванов положил мосол старпому. Когда все поели, Иванов аккуратно спрятал мосол в холодильник, на следующий день разогрел его и снова подал старпому. На третий день картина такая: из кают-компании вылетает Иванов, за ним мосол, за мослом ругательства старпома. У бедняги Иванова в автономке в Средиземном море случился аппендицит. Корабельный доктор Николай Николаевич Король оперировал его в кают-компании, она специально сконструирована на лодках под операционную. Операция длилась больше часа, мы специально лежали на жидком грунте, чтобы не качало. Старпом нервно ходил по коридору вдоль кают-компании и ворчал: «Коля, ты кроме аппендицита отрежь ему половину причинного места». Две недели Иванов пролежал в каюте врача. Каюта врача если нет больных – каюта, а если есть больные - это лазарет. Старпом вызвал меня: «Вольнов, надо сопроводить мою семью из Мурманска сюда в Западную Лицу. Поедете?». «Так точно. Поеду, товарищ капитан второго ранга». Из Западной Лицы в Мурманск ходила «Санта Мария» - не то большой катер, не то малый корабль. Название его было «Кировобад», но кличка «Санта Мария». Он осуществлял хозяйственные нужды, кого привезти с большой земли, кого увезти на большую землю, подкинуть продовольствие на базу или ещё что по хозяйству. В Мурманск дошли хорошо. Я встретил семью старпома. Она состояла из жены, дочки и сына. Кто старше, кто младше не помню. На обратном пути не повезло. Плотный туман, а «Санта Мария» ходила только вдоль берегу. То есть капитан видел берег, хорошо знал его очертания и так по берегу, по берегу и приходил в Западную Лицу. Около двух часов шли в плотном тумане. Наконец вышли в прогалину – просвет в тумане. Вырвавшись в прогалину думали увидеть берег, а увидели норвежские сторожевые пограничные корабли. Это означало, что своих мы уже прошли и проходим нейтральные воды. Быстро повернули обратно. Через час подул ветер, разогнал туман, но стал раскачивать судно. Среди гражданских началась морская болезнь. Я, глядя на них, тоже заразился. Так, помогая жене старпома, успокаивая детей и приглядывая за вещами, я, наконец, добрался до родной Малой Лопатки губы Западная Лица. На пирсе «Санта Марию» уже ждал старпом, естественно волновался, так как мы опоздали на два часа. Машина увезла семью старпома, больше я их не видел. Я уже писал, что Куркин был не стандартным человеком. По торпедной атаке он дублировал на специальной морской логарифмической линейке счётный прибор, который считал вероятность попадания торпеды в цель. Выглядело это так. В центральном посту в своём углу старпом по ходу торпедной атаки колдует над картами и планшетами. Первой из угла летит эта логарифмическая линейка, за ней планшет. За планшетом команда «Торпедные аппараты пли!».
Торпедные аппараты первого отсека. Лодка - музей
И попадали. Надо сказать, что торпеда и торпедная стрельба это дорогое удовольствие. Во-первых, на полигоне устанавливается цель. За целью дежурят торпедоловы. Торпеда, пройдя под целью (так задумано, чтобы не менять каждый раз цель) должна всплыть и обозначить место всплытия осветительной ракетой. Если торпеда не всплыла, то на ней включается шумовой генератор, для обнаружения торпеды акустиками. На очередных стрельбах мы потеряли торпеду. Командир вызывал всех желающих получить десять суток отпуска на родину на мостик. Все во все глаза таращатся на море в надежде увидеть всплывшую торпеду. Акустики прослушивают горизонт. «Товарищ командир! Слышу шум торпеды справа по носу десять», - докладывает акустик. Идём вправо десять. Проходит час. «Товарищ командир! Слышу шум торпеды слева по корме десять». Разворачиваемся, идём слева по корме десять». Через четыре часа поисков на мостик поднимается штурман: «Товарищ командир! Мы четыре часа ходим восьмёркой. Надо разобраться». Разобрались. Акустики слышали шум собственных лодочных холодильников. Через несколько дней сообщение в местной газете: «Эхо войны! Рыбаки «БМРТ -10» поймали в свой трал торпеду. Торпеда не взорвалась. Видимо много времени прошло, много воды утекло». Вообще с торпедами шутки плохи. В восьмом кормовом отсеке запасные торпеды лежат на стеллажах.
Восьмой торпедный отсек. К-77
Как-то старпом как обычно обходил отсеки. Открыв переборочную дверь в восьмой, к своему ужасу он увидел, что матросы на талях перекладывают запасную торпеду. На вопрос старпома: «Вы что делаете?» Он услышал ответ: «Товарищ капитан второго ранга. Да решили устроить еще одно спальное место». В торпедный отсек нельзя заходить со спичками в кармане, не то что, перекладывать торпеды не ходу. Старпом не кричал. Он тихо сказал: «торпеду на место». Как только его команда была выполнена, он подошел к торпеде, проверил крепление по-походному и сказал: «Больше торпеды не трогайте, если хотите вернуться домой». Больше никто торпеды не трогал. Я не знаю, как, но Куркин обладал такой силой убеждения, что порой его взгляда было достаточно, чтобы запомнить всё, что он хотел сказать на всю оставшуюся жизнь. Для выполнения боевой задачи надо загрузить боевые ракеты и торпеды, но прежде, чем грузить надо проверить аппаратуру учебными ракетами. Торпеда, она что. Торпеда и есть торпеда. С ракетой сложнее. Получаем приказ: «Загрузить учебные ракеты на базе в Североморске». Около полусуток перехода и мы в Североморской бухте. Большой залив, по одну сторону залива мирно своей жизнью живёт город, по другую скалистый берег с бетонным причалом длиной в несколько километров. Швартуемся у причала. При ближайшем рассмотрении скалистый берег, сопки – творение рук человеческих. Бетонные сооружения, напоминающие скалистые сопки инкрустированы огромными гранитными валунами, так, что от творений природы и не отличить. Те места, где бетон голый, стыдливо прикрыты камуфляжной сеткой. Поднимаем ракетные контейнера, открываем крышки, устанавливаем погрузочную раму, вообще всё как всегда. Вдруг одна из небольших скал отъезжает и из образовавшегося провала выезжает трейлер с первой ракетой. Офицер сопровождения предъявляет документы нашему командиру БЧ-2. Виктор Павлович просматривает документы, подписывает акт о приёмке ракет сам и у командира лодки. Ракеты погружены. Начинаем проверку приборов. Через несколько часов всё проверено, всё работает. Начинаем разгрузку. Прядок обратный, подъезжает трейлер. Виктор Павлович сдаёт документы. Сопровождающий офицер принимает документы, потом ракету. На третьей ракете загвоздка. Сопровождающий офицер, просмотрев документы, что-то командует водителю трейлера, тот разворачивается и уезжает, офицер тоже ни говоря, ни слова садится в свой УАЗ и уезжает. Стоим час, полтора. Командир пытается выяснить, в чём дело по связи, но никто ничего не знает. Через три часа подъезжает УАЗик с другим офицером с пакетом для командира. Оказывается, одна из четырёх ракет оказалась боевой. Приказ командиру: «Перейти в губу Кислая для сдачи боевой ракеты на базу боевых ракет». Пошли. Встали под разгрузку. Для того, чтобы враг не подглядел нас отгородили плавучим забором. Это сплошной забор из секций высотой метра четыре, на понтонах. Секции соединены цепями. Таскает такой забор специальный буксир. Цирковой аттракцион со специальной занавесью. Стоило головную лодку посылать в поход вокруг Скандинавии, чтобы от своих загораживаться плавучим забором. Только вывели ракету на погрузочную раму и стали поднимать краном, вдруг стоп, мимо бухты идёт гражданский сухогруз. Подождали пока он прошел. Ракету погрузили на трейлер, и он скрылся в расщелине скал. Коль скоро мы заходили в Североморск. Байка про Североморского козла. Никто не знает, как он появился в Североморске. Кто-то говорил, что его привезли, целинники, когда ездили на уборку урожая в Казахстан, кто-то ссылался на матросов с Кавказа. Но на стоянке такси, у городского морвокзала жил горный козёл. Красавец - крутые рога, как две огромные запятые красовались на его гордой голове, стройные ноги, шерсть не длинная, но достаточная, для того, чтобы не мёрзнуть в заполярье. Борода интеллигента, клинышком. Козлик был не серенький, а коричнево-чёрный с белыми пятнами. Таксисты его любили, подкармливали, и козлу жилось не плохо. Всё было бы ничего, но он принимал за партнёра по соревнованию – кто кого забодает, полных женщин, повернувшихся к нему спиной. При виде жертвы он вставал, пятился назад для разбега, вставал в стойку и если жертву не предупреждали, и она не поворачивалась или не отходила, с разбега наносил противнику удар рогами на уровне своей козлиной опущенной головы. Было много жалоб и претензий, но всё как-то обходилось, и козёл жил-поживал. Сколько времени он прожил на стоянке такси, не знаю, но среди таксистов нашелся шутник, а может быть и шутники. Дело в том, что таксисты подрабатывали ещё и носильщиками. Когда приходил пассажирский пароход таксисты бежали к причалу, чтобы поднести вещи клиента до машины. Так вот когда большинство таксистов ушли к причалу, эти шутники поймали козла и запихали его в багажник ближайшей волги. Долго сидеть козлу в багажнике не пришлось. Скоро уже хозяин машины семенил с тяжелыми чемоданами перед дородной дамой – женой какого-то морского начальника. Шофёр подбежал к своей машине сзади, а хозяйка багажа решила проследить, как он положит её чемоданы в багажник. Лихим движением таксист нажал на кнопку запора багажника. Крышка багажника распахнулась и к ужасу дородной дамы, да и шофёра из багажника пружиной вылетел совершенно одуревший от тесноты и темноты горный козёл. Стоянку такси огласил визг ужаса, таксист от неожиданности выронил чемоданы и онемел. Козёл бешено вращая глазами, выстукивая копытами, дробь по асфальту нёсся через город по направлению к ближайшим сопкам. В следующее мгновение дородная дама лежала в обмороке на асфальте. Таксист неистово матерился. Я не знаю судьбы этого козла. Да и события этого я не видел, но слышал и не один раз в разных вариациях.
Фамилия нахимовца "Корчица" присутствует в списке выпуска 1953 года исключительно вследствие одного забавного случая, а также вследствие заслуг и особенностей биографии, характера, личности отца. Даже имени не сохранилось, фамилия и отчество.
Семевский Р.Б.: "Из воспоминаний о жизни в главном корпусе за первые 2 года осталось в памяти, как в тёплое время после отбоя одетые в белые ночные рубашки наиболее лихие из нас переходили по наружному карнизу 5-го этажа от одного окна к другому, вызывая недоумение редких прохожих на Петровской набережной."
"Здесь же позднее был известный всем выпускникам нашей роты случай с сыном генерала войска польского Корчицем, который, спускаясь с 5 этажа по водосточной трубе вниз, повис под окном, громко взывая к старшине класса Скибе (помощник офицера-воспитателя 1-го взвода) помочь взобраться ему в окно, на что последний, спокойно достав из кармана блокнот и карандаш, ответствовал: «сейчас я вас запишу в блокнот и потом помогу», не обращая внимания на отчаянные крики Корчица. С Корчицем было связано еще несколько анекдотичных случаев и не удивительно, что отец очень скоро забрал его из училища, очевидно, убедившись в полной бесперспективности сделать из него военного человека."
Вехи биографии отца, офицера, участника 1-й мировой войны, репрессированного, освобожденного, участника обороны Москвы, преподаватель Высшей школы штабной службы, преподавателя Военной академии им. Фрунзе, командира стрелковой дивизии, заместителя командующего армией, начальник штаба 1-й ударной армии, начальника штаба, командующего 1-й армией Войска Польского, начальника Генерального штаба Войска Польского – вице-министра национальной обороны ПНР.
"Корчиц (Korczyc) Владислав Викентиевич (1893, деревня Богдановичи, близ Слонима - 1968), польский военный деятель, генерал-полковник. В составе русской императорской армии участвовал в 1-й мировой войне, офицер. В 1919 добровольно вступил в РККА; участник Гражданской войны, в т.ч. операций на Юге России и советско-польской войны 1920. В 1929 начальник штаба 19-й стрелковой дивизии. В начале Великой Отечественной войны командовал 182-й стрелковой дивизией (26.1-29.8.1942), возглавлял штаб 1-й ударной армии и Северного фронта; генерал-майор (4.8.1942). В 1944 в числе других военнослужащих РККА (носивших фамилии хотя бы как-то напоминавшие польские) зачислен в состав формирующихся советским правительством «польских» частей и назначен заместителем командующего 1-й польской армией. В окт. 1944 сменил ген. Ж. Берлинга на посту командующего армией. В конце дек. 1944 заменен ген. С.Г. Поплавским. После окончания войны занимал должность начальника Генерального штаба Войска Польского - 1-го заместителя министра национальной обороны Польши. В 1954 уволен в запас." (Корчиц по национальности был поляк. - Ред.)
Евгениуш Кушко (слева) - начальник Главного Политуправления Войска Польского, - начальник Генерального штаба Войска Польского (фото из gazeta pismo periodyk Polska Zbrojna WP).
Корчиц В.В. - начальник Генштаба Войска Польского.
"153. Корчиц Владислав Викентьевич (1893-1966) комбриг, генерал-полковник, поляк, прапорщик, кандидат в члены ВКП(б) в 1930-1938 гг., в 1935 г. начальник штаба 19-й стрелковой дивизии, начальник штаба 14-го стрелкового корпуса, репрессирован 09.05.1938-12.01.1940г., освобожден, преподаватель Высшей школы штабной службы, преподаватель Военной академии им. Фрунзе, 1941 г. – командир 245-й стрелковой дивизии, 1942 г. – командир 182-й стрелковой дивизии, заместитель командующего 34-й армией, 1942-1944 гг. – начальник штаба 1-й ударной армии, 1944-1945 гг. – начальник штаба, командующий 1 армией Войска Польского, 1945-1953 гг. – начальник Генерального штаба Войска Польского – вице-министр национальной обороны ПНР." орден Суворова 1 ст. – 09.08.1945 Орден «За воинскую доблесть» 3 ст. Орден Грюнвальда 2 ст."
На наш взгляд, желание найти логику в действиях "начальства", в жизни, в поворотах судьбы неискоренимо, естественно. Когда оно пропадает, наступает "пофигизм". Или мы не правы? Желающим разобраться, кого и почему репрессировали, почему и кого затем реабилитировали, вновь рекомендуем исторические исследования
"По командующим дивизиями принимавшими участие в ельнинской операции. 103-я моторизованная дивизия Корчиц В. В. (10.07.1941 - 22.07.1941), комбриг."
В одном из рекомендованных исторических исследований Вадима Кожинова содержится аргументированный, опирающийся на документы и свидетельские показания очевидцев, сохраненные в мемуарах, ответ на вопрос о действительном "героическом" участии Власова в обороне Москвы, вообще о действительной роли генерала-предателя в Российской и Европейской истории.
"Шел август 1942 года... Срочно принимайте дивизию у генерал-майора Корчица. Владислава Викентьевича Корчица я знал еще с 1929 года, когда был командиром взвода и у меня был нарукавный знак — один квадрат, а у него, начальника штаба 19-й стрелковой дивизии, был уже ромб. Корчиц часто по делам службы приезжал в городишко, где дислоцировался мой 56-й стрелковый полк. Владислав Викентьевич проводил занятия с командным составом, проверял боевую готовность подразделений. Это был опытный командир, хороший организатор. Бывший офицер старой русской армии, он с первых дней Октября встал на сторону Советской власти. Спокойный, немногословный, Корчиц умел выслушать и подбодрить подчиненных, подать пример собранности и требовательности. Он не оставлял без внимания ни единого факта нарушения воинской дисциплины, но был справедлив [169] и не терпел командиров, которые допускали бестактность в отношении подчиненных. За эти качества его любили и уважали. Бывало, приедет в полк, высокий, стройный, и одним своим внешним видом заставит командиров и бойцов как-то сразу подтянуться. И вот я сменял генерал-майора В. В. Корчица, который уходил на должность начальника штаба 1-й ударной армии... Много теплых слов в этот вечер было сказано в адрес Владислава Викентьевича Корчица. Желали успехов на новой должности. Засиделись допоздна. Но вот все разошлись, в блиндаже остались я и Корчиц. Долго не ложились спать, все вспоминали службу в 19-й стрелковой дивизии, которой с 1931 года командовал Василий Иванович Морозов. Тех, кому довелось близко знать этого военачальника, всегда восхищала его воинская эрудиция. Он изучил прекрасно тактику врага, знал ее сильные и слабые стороны, много читал военно-исторических трудов и в трудные минуты боя всегда подбадривал высказываниями, поговорками и пословицами великих полководцев прошлого. Войну он встретил командующим 11-й армией, которая под его руководством проявила стойкость в обороне и особенно отличилась в июне 1941 года при нанесении контрударов в районе Сольцы и в августе под Старой Руссой."
"7 ноября 1944 г., в день 27-й годовщины Великой Октябрьской революции, состоялось торжественное открытие училища. Многим офицерам, сержантам, рядовым, вольнонаемным были выданы денежные премии (200 рублей), и объявлены благодарности (в том числе и воспитанникам училища) за добросовестный труд по подготовке учебно-материальной базы училища. Вручение Красного Знамени, на котором было начертано “ТУЛЬСКОЕ СУВОРОВСКОЕ ВОЕННОЕ УЧИЛИЩЕ” состоялось 8 ноября при построении всего личного состава училища. Его принял начальник Тульского Суворовского военного училища генерал-майор Хохлов И.С. из рук начальника Управления военно-учебных заведений ГУК НКО генерал-лейтенанта Морозова В.И."
"— Вам, Василий Митрофанович, видимо, будет интересно узнать кое-что из истории 182-й стрелковой дивизии, — спросил Корчиц. И он рассказал, что формировалась она на территории Эстонии. В сентябре 1940 года Народная армия Эстонии [171] преобразовывается в 22-й Эстонский территориальный стрелковый корпус. Первый бой новое соединение приняло 7 июля 1941 года на рубеже Малые и Большие Пети, Словкавичи, Застружье. Командовали им в то время полковник Иван Игнатьевич Курышев, а затем полковник Михаил Семенович Назаров. После ожесточенных боев дивизия отошла вместе с соединениями 22-го стрелкового корпуса Северо-Западного фронта к городу Псков. Снова беспрерывные бои. Враг пытался занять город. Упорно оборонялись эстонцы. Многие из них проявили мужество и отвагу. Корчиц немного помолчал, а затем продолжал свой рассказ. — Когда я в январе 1942 года принимал это соединение, то внимательно ознакомился с журналом боевых действий. Расскажу о подвиге командира шестой стрелковой роты 232-го стрелкового полка старшего лейтенанта Лайпандиса. Рота обороняла высоту у реки Пети. На эту высоту наступало до двух батальонов фашистов. Их встретили огнем и заставили откатиться на исходный рубеж. Вскоре последовала вторая атака при поддержке танков. И эту атаку отбили. Отбрасывая наседающих гитлеровцев в течение четырех часов, рота удерживала высоту. Фашистам не удалось продвинуться на этом участке. Тогда через мощные громкоговорители начал вещать фашистский диктор: — Эстонцы! Сложите оружие, и вы сможете свободно уходить по домам! Эстония позади, вам некуда дальше отходить! Старший лейтенант Лайпандис сказал своим подчиненным: — Друзья! Мы защищаем свою родину — свободную Эстонию! Огонь по врагу! Вновь и вновь фашисты пытались захватить высоту, и всякий раз атаки отбивались. До последнего держались эстонцы. Погиб и командир... О том, как дрались в этом бою эстонцы, рассказал тяжело раненный красноармеец, который ночью добрался все-таки до полка. Корчиц чиркнул спичкой, прикурил, затянулся и продолжал: — Вот еще эпизод из боев 182-й дивизии в районе Большие Пети. Противнику удалось расчленить 232-й стрелковый полк. Седьмая и восьмая рота были отрезаны от основных сил полка и оказались во вражеском кольце. Комбат капитан Востриков принял смелое решение — роте лейтенанта [172] Клайпанова незаметно проникнуть в расположение врага и внезапно нанести ему удар с тыла. Благодаря такому искусному маневру кольцо окружения было разорвано. Дивизия отходила с боями, нанося врагу значительные потери. Отличились в эти тяжелые дни комбаты Комаров и Востриков, командир артиллерийского полка Добылев, командир стрелкового полка Тихомиров, комиссар дивизии старший политрук Островский. Генерал Корчиц рассказал об участии 182-й стрелковой дивизии в наступательной операции войск Северо-Западного фронта по окружению и уничтожению группировки немецко-фашистских войск в районе Демянска. Эта операция была проведена с 7 января по 20 мая 1942 года. Тогда 182-я дивизия, в сильные морозы, в условиях полного бездорожья, по глубокому снегу, через лед многочисленных озер, рек, через лесные массивы, прошла 50 километров по тылам врага, освободив 18 населенных пунктов, и вышла к окраине Старой Руссы. Этим она способствовала успешному наступлению 11-й и 1-й ударной армий... Меня заинтересовал рассказ Корчица, и я спросил: — А как была окружена демянская группировка? — Как? В условиях бездорожья и глубокого снежного покрова, — продолжал рассказывать комдив. — 29 января 1942 года возобновилось наступление наших войск. 1-й гвардейский стрелковый корпус продвигался юго-восточнее Старой Руссы в направлении Рамушево. Перерезав коммуникации демянской группировки, корпус должен был соединиться в районе Залучье с частями 34-й армии, наступающими с юга. Одновременно, не встречая серьезного сопротивления противника, 2-й гвардейский корпус наступал на город Холм. Он наносил удар из района Старой Руссы. 25 февраля части 1-го гвардейского стрелкового корпуса в Залучье соединились с подразделениями 42-й стрелковой бригады 34-й армии. Таким образом, старорусская и демянская фашистские группировки противника были разъединены. В окружении оказалась демянская группировка в составе шести дивизий 16-й армии... — Кстати, — продолжал генерал Корчиц, — в то время нашей дивизии противостоял 56-й егерский полк 16-й армии. Немного расскажу и о противнике. — Корчиц задумался. — Оборона врага состоит из хорошо оборудованных узлов сопротивления и системы опорных пунктов, сильно насыщенных огневыми средствами и инженерными заграждениями. [173] Большинство опорных пунктов и узлов сопротивления противника очень выгодно расположены в тактическом отношении: с хорошим круговым обзором и обстрелом всех подступов к ним. Мы тоже создали прочную оборону. Блиндажи, дзоты тщательно замаскировали, так, что обнаружить их трудно. Стены и потолки достаточно прочны и неуязвимы от прямой наводки артиллерии — из еловых и сосновых бревен в два наката. Все это было- сделано в первую очередь. Предстоит еще сделать бани, кухни, землянки для личного состава. Нет переправ через реку, кроме железнодорожного моста, приспособленного для проезда машин, танков. — Вот в таких условиях мы и живем уже около года. — Владислав Викентьевич вздохнул. — Лес да болота вокруг... Была уже глубокая ночь. Корчиц взглянул на часы: — Пора и нам отдохнуть."
"Корчиц Владислав Викентьевич... Родился в 1893 г. в д. Богдановичи на Слонимщине. Солдатом (? - Ред.) принимал участие в Первой мировой войне в составе русских войск. В 1919 г. добровольно вступает в ряды Красной Армии, принимает активное участие в разгроме Деникина и белополяков. В годы Великой Отечественной войны занимал должности командира стрелковой дивизии и начальника штаба армии Северного фронта. По просьбе польской стороны был направлен в Войско Польское в период его формирования..."
"Через несколько дней после сосредоточения бригады в Клеванских лесах меня вызвали для доклада к начальнику штаба 1-й Польской армии генералу Корчицу. Высокого роста, сухощавый, с острым, пытливым, удивительно ясным взглядом, подтянутый и строгий, он производил впечатление человека с сильной волей. Генерал встал, расправив плечи, чтобы выслушать мой рапорт. Его выправка говорила о долголетней офицерской службе. С большим вниманием слушая меня, что-то мысленно оценивая и взвешивая, Корчиц изредка задавал вопросы. Я отвечал на них по-солдатски прямо, ничего не скрывая. Это мое всегдашнее правило. Лгут только трусы и негодяи. Постепенно разговор с Корчицем перешел к 4-й пехотной дивизии имени Килинского, прибывшей в Клевань одновременно с кавалеристами. Дивизия была прикована к месту выгрузки, так как совершенно не имела положенного ей штатом конского состава. Чтобы двинуть ее вперед, необходимо было отобрать у кавалерийской бригады четыреста лошадей. Тактичный и дальновидный генерал Корчиц, сам бывший кавалерист, отлично понимал деликатность и сложность этого дела. Но он сразу расположил к себе мое сердце, и когда встал вопрос о необходимости отдать лошадей генералу Киневичу, я сделал это безропотно... В 1-й Польской армии опять произошли важные перемены. Генерал Корчиц сдал командование ею генералу Поплавскому и вступил в должность начальника генерального штаба Войска Польского."
"В резиденцию Главкома я прибыл чуть раньше указанного срока. Каково же было мое изумление, когда дверь приемной, в которой я находился, отворилась и на пороге показался Корчиц. К тому времени он заменил Берлинга на посту командующего 1-й армией. Едва мы успели поздороваться, вошел Сверчевский. Оказывается, всех троих вызвали к одному времени. Когда часы пробили восемь, мы вошли в кабинет Главкома. Поднявшись с кресла, Роля-Жимерский торжественно объявил: — По решению Верховного Главнокомандующего Войска Польского Болеслава Берута производятся перемещения в высших командных должностях. Генерал Корчиц возвращается на должность начальника Главного штаба. Командующим Первой армией назначается генерал Поплавский. А вы, генерал Сверчевский, примете Вторую армию. Мы переглянулись, потом перевели глаза на Главкома. Тот продолжал: — Время не ждет. Обстановка требует, чтобы не позже чем через три дня все приступили к исполнению своих новых обязанностей. Все, панове генералы, исполняйте! Мы покинули Главный штаб, углубленные каждый в свои мысли. Думаю, один я был доволен этой переменой, хотя дела и люди 2-й армии стали для меня очень близкими. Но кто бы не желал принять под свое командование армию, имеющую немалый боевой опыт и готовую к зимнему наступлению совместно с советскими войсками? А вот Корчиц явно огорчился. Тяжело вздохнул и Кароль Сверчевский, мечтавший скорее попасть на фронт."
104. Корчиц В.В., генерал-полковник - 9.8.1945.
Особой колонной прошли части Войска Польского. Возглавлял их начальник генерального штаба Польши генерал В.В. Корчиц.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Просьба к тем, кто хочет, чтобы не были пропущены хотя бы упоминания о них, например, в "Морских сборниках", в книгах воспоминаний, в онлайновых публикациях на сайтах, в иных источниках, сообщайте дополнительные сведения о себе: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. А мечтаем мы о том, чтобы собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Примерно четверть пути уже пройдена, а, возможно, уже и треть. И поэтому - еще и о том, что на указанные нами адреса Вы будете присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Господа офицеры, товарищи. Очевидно, умничанье передается на сайте так же, как блохи у собак. При прямом контакте…От дворняг к домашним. Домашние чешутся, дворняги переходят улицу по «зебре», или на светофоре, только на зеленый свет. Мутировали, научились. Несмотря на блох. Сегодня поумничаю о жадности и недальновидности. Николая и Владимира Ильича.Навеяло… Вы видели это фото? Слезы наворачиваются на глаза. А ведь мы могли здесь служить! Улитки, жаренные в оливковом масле, на сковородке со специальными (!) углублениями. Устрицы, гребешки, креветки, трепанги, омары, лангусты…Зелень…Спаржа молодая. Никаких изысканных вин, только молодое вино именно того поселка, кафешку которого ты осчастлтвил вниманием. И улыбка хозяину. Обязательно!И никакого «шила»! Суки, испортили вкус к прекрасному… И виза, шенгенская…Париж, Мадрид, Монако…До Ниццы- пешком, по-пьяне. А патрулю говоришь: не туда забрел…Никаких такси… А пришлось есть красную икру. Ложками.В Петропавловске -Камчатском Никогда не прощу! И этих крабов…Пауки морские, с лапами, толщиной в руку. По два звонких советских рубля покупали у краболовов .Еще живых .Правда, и водка тогда 2,87 стоила… Сволочи. Долгосрочная аренда действовала до двадцать второго года…Не заплатили. И как их любить? Из истории Вильфранш-сюр-Мер Вильфранш-сюр-Мер вытянулся вдоль бухты, лежащей между горой Борон ( Mont Boron ) и мысом Кап Ферра ( Cap Ferrat ). Эта бухта глубиной до 65 м считается одной из самых красивых и безопасных на Средиземноморье. (Боже, какие названия для пенсионного дела!) 5км от Ниццы. Город основал в конце ХШ в. граф Прованса Карл II Анжуйский. Даровав городу право свободной торговли, он назвал его Виллан-Франком, т.е. «вольным городом». В XVI в. город укрепил савойский герцог Эммануил-Филиберт, построив две крепости - в порту и на холме Альбан. В XVIII в. русская эскадра под командованием графа Алексея Орлова облюбовала бухту Вильфранша как место постоянной дислокации на Средиземном море. Отсюда корабли эскадры ушли на знаменитое Чесменское сражение. После неудачной Крымской войны, когда русский флот оказался без черноморских баз, Россия вновь взяла курс на освоение Средиземноморья. Началом этому в 1856 г. послужил визит в Вильфранш вдовствующей императрицы Александры Федоровны. В 1857 г., после заключения договора с Сардинией, в порту Вильфранша построили дебаркадер и лазарет для моряков. Правительство Франции, к которой в 1860 г. отошел город, признало Русско-сардинский договор действительным. Русская морская база просуществовала в Вильф-ранше до 1880 г. Император Александр II и другие члены семьи Романовых неоднократно посещали Вильфранш. Последний официальный визит члена русской императорской фамилии состоялся в апреле 1901 г., когда на борту известного всем крейсера «Аврора» Великий князь Борис Владимиров ич принимал французского президента Э. Любе. После Второй мировой войны в бухте Вильфранша базировался 6-й флот США. Вот сюжет, связанный с устранением еще одного белого пятна в истории отечественного флота, на этот раз за рубежом. Все мы со школьных лет знаем, какой подвиг совершили русские воины в Чесменском сражении. Это была воистину уникальная победа российского оружия, прежде всего по соотношению потерь. На одиннадцать тысяч погибших турок – одиннадцать российских моряков и 56 утопленных и плененных кораблей врага – на одно судно, потерянное Россией. Но почему-то у нас в советское время не принято было говорить о роли Орловых, в том числе графа Алексея, ставшего после этого боя Чесменским. Нам показалось это неправильным, и мы решили восстановить справедливость. Каким образом? Установили бюсты Алексея и Федора Орловых и адмирала Ушакова в бухте на Средиземном море. Эту бухту братья Орловы, посланные Екатериной II на поиски места для стоянки Российского флота в Средиземноморье, купили на собственные средства, а потом передали в казну. Там в течение 58 лет была военно-морская база России, затем переделанная в стационар, где заправлялись топливом наши корабли, а еще позднее – научная станция по изучению Средиземного моря. (И в Мессину корабли, на спасение жителей, отсюда шли.Мой коммент). Много десятилетий это место было для России потеряно – до тех пор, пока уже мы не поставили там, в нынешнем городке Вильфранш-сюр-мер, договорившись с французскими властями, бронзовые бюсты наших героев и не придали этому месту статус экстерриториальности. (Н.В.Орлов, председатель морского собрания Санкт-Петербурга) Вильфранш-сюр-Мер - самое русское место во Франции, здесь стояли суда царского российского флота, в память об этих временах здесь установлены бюсты русским военачальникам, а дорога Ницца- Вильфранш-сюр-Мер называется бульваром императрицы Александры Фёдоровны. И как здесь не плакать? И база на Средиземноморье, валюта,понимаешь, и дома-рубли. Эх… Одним и утешаться: не за деньги служили. А здесь можно было и за деньги…А представьте, на ком бы мы женились...Это тебе не Томка из гарнизона. Это какая-нибудь Этель, Клодин, Женевьева, Николь., Катрин. Заголовки в газетах: " Русские запролонили Европу и мигрируют в Америку!" А мы могем! Чем их, женщин, больше, тем нам слаще! И никакой "холодной войны" в итоге...Одна любовь. И русские мальчишки-девчонки по всему миру... Знаю, особый отдел помешал. А зря... Оттуда все пошло. От прогнившего царизма и считающего копейку большевизма. А нас, моряков, обидели…Кинули, можно сказать... И американцев ненавижу с 46 года. года. Еще не родившись, получается. А не фиг служить в исконно русских местах!
Авария До Западной Лицы дошли без приключений, а вот дальше случилось вот что. Мы уходили в малое каботажное плавание. Ничего не предвещало беды. На борту был замкомдива капитан первого ранга Пироженко. Он привыкал к экипажу, так как должен был идти с нами в автономку. Он выполнял обязанности «старшего на борту», видимо это было связано с тем, что впервые лодка 651 проекта выполняла задачу боевого дежурства в Средиземном море. Надо пояснить, что на лодках круглосуточная работа происходит в три смены. Каждая смена живёт по своим суткам. Три подъёма, три завтрака, три обеда, три ужина, три кино и так далее. Вахта длится четыре часа. Поэтому три старших офицера – замкомдива, командир и старпом поочерёдно несут в центральном посту командирскую вахту, . Первая смена на вахте, вторая бодрствует на подвахте, третья отдыхает – спит. Отработали положенные задачи. Мне акустики дали послушать звуки, издаваемые касатками. Я заступил на вахту, когда лодка начала всплывать. Стрелки приборов, регистрирующих состояние ракетных контейнеров, покачивались в привычном ритме. Вдруг меня оглушил ревун «Пожар в контейнере». Глаза впились в приборную доску. Стрелка прибора «Уровень воды в контейнере» медленно поползла вверх и стала раскачиваться в такт с кораблём. Мозг быстро соображал: «Вода в контейнере, датчики замкнуло водой, поэтому сработал ревун «Пожар в контейнере». Я включил «Каштан» (радиосвязь по кораблю). «Центральный пост! Докладывает третий отсек - Вода в правом носовом контейнере!». Через несколько секунд в люк приборной палубы спрыгнул замкомдива. Плотный, но не полный капитан первого ранга Пироженко, он был невысокого роста, всегда в хорошем настроении. Я всегда его видел улыбающимся. Его улыбка с прищуром глаз как бы говорила: «Не дрейфь, не то еще было, прорвёмся»
Слева направо: флагманский механик, командир К-85 капитан второго ранга Склянин, зам. комдива капитан первого ранга Пироженко, замполит К-85капитан третьего ранга Татаринцев.
На этот раз на секунду я прочёл растерянность в его глазах. Усы в разные стороны, глаза вопросительно обшаривают приборную доску. Тем временем мы всплыли. Мы с замкомдивом вылезли на мостик. «Поднять переднюю спарку контейнеров», - скомандовал командир. Часть палубы медленно поползла вверх и остановилась, достигнув наклона пятнадцать градусов. «Открыть крышки контейнеров». Поток воды вырвался из-под задней крышки правого контейнера. Счастье, что в контейнере не было ракеты. Счастье то счастье, а беда большая. Опять на завод, на ремонт, какая там автономка. Контейнер опущен, входим в базу. Настроение хуже некуда. После швартовки общее построение. На борт поднимается комдив контр-адмирал Егоров. Ну, сейчас будет разнос! «Равняйсь! Смирно! Товарищ адмирал». Егоров дорапортовать не дал. «Вольно. Будете и дальше так ходить в море. Утоните к такой то матери», - произнёс он, повернулся и ушел с корабля. Эта краткая речь достала каждого до печёнок. Когда построение было распущено, Я подошел к командиру: «Товарищ командир не надо в док, мы сами приведём в боевую готовность контейнер». «Ну – ну, давайте». Только сейчас через сорок лет, когда я пишу эти строки, я понимаю степень его ответственности и смелости принять такое решение. Степень доверия и веры в нас. Склянин был командир с большой буквы. Что же случилось? Молодой матрос Гришка, как член команды старта, осматривал контейнера перед выходом в море. Контейнер представляет из себя цилиндр из тридцати пяти миллиметровой стали два метра в диаметре и пятнадцать метров длинной. Торцы цилиндра закрываются герметично крышками. Внутри по краям цилиндра направляющие рельсы, по которым в контейнер опускается ракета. На передней крышке антенна с волноводами - для проверки ракеты, система взаимодействует с приёмо-передающими устройствами ракеты. Контейнер обшит листами нержавеющей стали и связан с прочным корпусом корабля системой вентиляции. Примерно в середине контейнера находится бортразъём, соединяющий электронные узлы ракеты с корабельной аппаратурой. Бортразъем в момент старта расстыковывается гидравликой, а если не расстыковался, есть нож, который при вылете ракеты из контейнера обрежет кабель. Всё продумано до мелочей. Бортразъём находится под маленьким люком, соединяющим контейнер с внешним миром. Гриша захлопнул этот люк, а кремальеру не затянул. Получилось, что при погружении люк прижало к корпусу и чем глубже мы погружались, тем сильнее люк прижимало к корпусу. Во время нахождения под водой в лодке всегда возникает избыточное давление. При всплытии командир отдраивал верхний рубочный люк. Чтобы избыточное давление воздуха, накопившееся в лодке, не распахнуло его, на люке имеется защелка, позволяющая приоткрыть люк для стравливания давления, кроме того если давление сильно избыточно, на крышке люка есть клапан уравнивания давления Старые подводники рассказывали, что в старых лодках в небльших объёмах давление накапливалось давльно быстро. При всплытии, когда командир открывал люк боевой рубки, сигнальщик, идущий по вертикальному трапу за ним, держал его за ноги, чтобы обоих не выбросило из лодки избыточным давлением. При всплытии избыточное давление открыло люк бортразъема, и вода попала в контейнер.
На переднем плане виден красный люк бортразъёма, который прижал, но не задраил матрос Гриша.
Решено было так. Пока идёт ремонт контейнера, я там живу. Я оборудовал в контейнере матрас с подушкой и одеялом, ребята приносили мне завтрак, обед и ужин. Трудоёмкие работы выполняли всей командой. Первое, что сделали, сняли обшивку из листов нержавеющей стали. Несколько сотен болтов. Я чётко отмечал, где и как крепился каждый лист. Контейнер изнутри был вымыт, отдраен, вытерт и покрашен. Затем листы нержавейки поставили на место. Разобрали волноводную систему передней крышки контейнера. Промыли волноводы спиртом и протёрли белой бязью. Двигатель привода антенны смазали, слава Господу, он от солёной воды не пострадал. С бортразъёмом пришлось повозиться. Я опустил бортразъём в дистиллированную воду, через несколько часов вынул, высушил феном. Через некоторое время мегомметр показывает короткое замыкание между контактами. Соль - отсорбирует на себя воду. Надо разбирать бортразъём. В нём триста шестьдесят контактов. Пришлось взять триста шестьдесят иголок, привязать триста шестьдесят ниток. Ведь нельзя перепутать гнезда, в которые входят контакты. Вся эта разобранная конструкция была отмочена в дистиллированной воде, потом в спирте, высушена феном и собрана. Три недели я жил в контейнере. Даже на переходах я оставался в контейнере. Было конечно страшновато. Вдруг отключат свет, или перекроют вентиляцию. Когда контейнер поднят, крышки открыты, есть связь с миром и не страшно, но другое дело, когда ты герметично закрыт в контейнере, ведь что случись, не докричишься, не достучишься. Бортовые испытания с учебной ракетой показали, что всё работает, да по-другому и быть не должно. За эту работу я получил дополнительно десять суток к отпуску.
Вчера на Богословском кладбище похоронили Валентина Васильевича Певцова, преподавателя "от Бога". Около пятидесяти человек пришли попрощаться с Учителем, Воспитателем, Другом, Товарищем, Человеком. Среди пришедших были люди преклонного возраста, а также молодые юноши и девушки. У Валентина Васильевича, так сложилась жизнь, было очень мало родственников, но много друзей. Найти место его упокоения, видимо, будет не сложно, дойдя до могилы Александра Ивановича Маринеско, пройти еще 100-150 шагов.
1958, 2008 гг.
Из письма КСВ однокашникам о встрече с Валентином Васильевичем Певцовым (от 2 января 2008 г.)
В свои 77 лет духом молод, легко общается, задает массу умных вопросов, остается интереснейшим рассказчиком. - Сережа, расскажите, о Ваших преподавателях, а я постараюсь что-либо дополнить. Мы лучше узнавали друг друга в период поездок в Москву на парады. На "бытовой" почве. - Конечно, на первом месте стоит Борис Федорович Блошкин. - Да, полностью согласен с Вами, удивительный был человек. А знаете как он умер? Он перенес инфаркт, уже поправился. И в какой-то момент забыл об осторожности, о которой его предупреждали, побежал за уходившей электричкой... И сердце не выдержало. - Мой любимый преподаватель - Носырев Василий Николаевич. - Да, интеллигентный был человек, очень хорошо воспитанный. Интереснейший рассказчик. Отпечатал и принес Валентину Васильевичу его собственную страничку, опубликованную на сайте НВМУ.РУ (). Кратко рассказал о страницах тех, кого он вспомнил, кем интересовался. В первую очередь, естественно, "англичанами" и "англичанками". Среди них был и остается высоким корпоративный дух. Когда поступила в продажу книга Володи Грабаря "Нахимовское училище", Певцов купил сразу три экземпляра, один себе, два отослал в Америку, коллегам-преподавателям. А потом его собственный экземпляр "подмок", когда в период пребывания В.В. в больнице сосед сверху залил его квартиру и вследствие короткого замыкания начался пожар. Другие соседи оказались бдительнее, вскрыли квартиру, успела выгореть полностью только кухня, которую благодаря друзьям В.В. удалось уже отремонтировать. На ней он меня и принимал, там же я его фотографировал. Ремонт двух комнат еще предстоит. Накануне визита созвонился с Володей Грабарем, заехал и получил в подарок В.В. книги с дарственными надписями, словами благодарности, которые и передал по назначению.
Во время встречи Володя позвонил на мобильник и смог поговорить с В.В. Узнать, что Мазья Анна Павловна, одна из получателей книги "Нахимовское училище" уже ушла в мир иной. Еще раньше - полковник Эльянов. Когда В.В. был в Штатах, встретиться с Эльяновым ему не удалось. Видимо, тому нечего было предъявить в виде символов благополучия, потому от встречи и уклонился.
В канун Нового года, взяв у меня домашний телефон В.В., его поздравил и "долго и мило", по словам В.В., побеседовал Юра Евсеенков, выпуск 1966 г. В.В. звонку был рад.
У всех упоминаемых преподавателях есть странички в архиве на сайте . А звонить надо чаще, это не так трудно. Положительные эмоции, связанные с прикосновением к истокам достойно пройденного пути, укрепляют здоровье и продлевают жизнь и тем, кто звонит, и тем, кому таких знаков внимания порой так не хватает в наше суровое время.
Валентин Васильевич о себе. С небольшими "отсебятинами".
"До сих пор удивляюсь, как мы, "инкубаторно" обучаемые в 1940-е, начале 1950-х годов, без магнитофонов и других технических средств сумели овладеть языками. Помню своих учителей, профессоров и член-корров. К сожалению, они сдерживали себя, такое было время. В дальнейшем их опыт мне пригодился..."
Отсебятина: Как пригодился опыт Валентина Васильевича Борису Клионскому, после выхода в отставку преподающему английский язык в вузе: "На занятиях иногда "раздваиваюсь", представляя его на моём месте. Ну а его незабываемое пародирование Серёгина с "жопен" вместо "Japan" - это же, просто, классика! Кстати, узнай у него пользуется ли он Интернетом. Если да, то, наверняка, у него есть электронный адрес. Если нет, то скажи, что "жизнь в Интернете начинается в 80" - это девиз сайта одного австралийского журналиста на пенсии. Кстати, его мама - самая пожилая "блогерша" в мире. Ей за 100. Запиши ссылочку, пожалуйста. Думаю, ему будет интересно."
Продолжение рассказа Певцова. "После окончания университета меня распределили в железнодорожную школу на станции Хвойная, это южная дорога из Питера в Москву, по ней поезд шел сутки и прибывал на Савеловский вокзал. И в те времена местные жители и руководители в меру своего разумения игнорировали распоряжения верхов. Поэтому я многое сумел прочитать из фондов местной библиотеки. Где бы еще в то время я мог познакомиться с "Дневниками писателя" Достоевского. А уже когда вернулся в Ленинград, узнал, что в Нахимовское училище требуются преподаватели английского. Пришел, прошел собеседование с полковником Эльяновым и был принят.
Вспоминаю свой первый опыт синхронного перевода. В Союз, в Питер, на судостроительный завод приехала делегация из Индонезии для приемки кораблей. Руководство завода обратилось в училище с просьбой, меня направили. Впервые так мучился, не зная специфической кораблестроительной терминологии. Все "дивайс да дивайс", как-то выкрутился.
Отсебятина: В разговоре с Грабарем В.В. спросил: Жизнь удалась? Глядя на В.В., слушая его, понял, что ему жизнь удалась вполне.
Продолжение рассказа Певцова. "Лучшие годы - это работа в Нахимовском и в институте культуры им. Н.К.Крупской. Там мне было легко и интересно, литература, культура. (В.В. из артистической семьи, хорошо знает театральную жизнь). А трудно - в ВВИСКУ = ВИТКУ, высшем военном инженерно-строительном училище, куда поступил после того, как в связи с переходом с семилетнего на трехлетнее обучение в Нахимовском произошло сокращение часов преподавания английского и преподавателей. Было трудно, пришлось осваивать терминологию электротехническую и еще четырех строительных областей. (В.В. приводил примеры специальной терминологии и ее привычного и корректного, правильного перевода, передать которые мне трудно). Здесь проработал около 10 лет, даже какое-то учебное пособие по специальности написал и издал совместно с коллегами. Однажды ко мне подошел представитель 1-го отдела и сказал, что такой-то курсант требует особого внимания, на что я ответил, что это трудно и невозможно, он второй с конца, не сможет получить положительную оценку на экзамене. В результате уже меня вызвали в первый отдел и спросили, почему я состою в переписке с иностранцем, будучи преподавателем военного училища. Я действительно переписывался с дамой из Швейцарии. На что я заметил, что давал подписку не вступать в контакты с иностранцами в Нахимовском училище, а в Вашем с меня такой расписки не требовали. Тем не менее мне "посоветовали" уволиться по собственному желанию. Что я и сделал, а был февраль, середина года, трудоустройство почти невозможно. (Отсебятина: Что значит корпоративный дух и сплоченность наших англичан!) Помогла Валентина Герасимовна Игнатьева, которая тогда была директором школы в районе площади Труда, как-то! она узнала о моих затруднениях, позвонила и пригласила, помогла. Менялись времена. В 1980-е годы принимали делегацию из США, одного из преподавателей разместили у меня, квартира отдельная, я один. А затем с ответным визитом я посетил США. Позже работал (или совмещал?) в институте культуры им. Н.К.Крупской, преподавал в нем даже перевод, работа была гораздо интереснее. Благодаря спутниковой тарелке подтянул свои знания в немецком и французском языках (во время встречи В.В., извинившись, дважды выходил с кухни, для включения и выключения записи какой-то передачи по одному из "импортных" каналов)."
Валентин Васильевич всегда рад чужим успехам, успехам нахимовцев, о которых в меру своей информированности рассказал ему. Интернета у него нет. КСВ.
В.К.Грабарь."Пароль семнадцать".
В последующие годы, в наши группы пришли другие преподаватели: Валентин Васильевич Певцов и Марк Семенович Фрадкин, Владимир Александрович Диже. Они продемонстрировали нам мужской подход к преподаванию языка. Но к учительницам у нас сохранились те же чувства, что испытывает любой ученик к своему первому учителю. Нам выпала честь проходить морскую практику на учебном легком крейсере (УКРЛ) «Киров», который и стал нашим пристанищем на целый месяц. С нами были наши командиры: Н.П.Оверченко, Э.А.Авраменко и В.М.Румянцев, мичман Лесничий. Вместе с нашей ротой была еще и рота Л.Ф.Бориченко, старше нас на год, но это почему-то не всем запомнилось. К тому же в одну из практик на крейсере по несколько дней были и преподаватели: Е.Г.Пупков и В.В.Певцов... И, если речь зашла об английском языке, то надо сказать, что именно в последних классах эти занятия были наиболее интенсивны. Мы давно уже перешли под опеку преподавателей-мужчин. Они были разные: энергичный М.С.Фрадкин, вальяжный В.В.Певцов. На первых занятиях они нам очень не понравились, т.к. заставляли работать всех в течение всего урока. Марк Семенович в порыве своего пафоса брызгал слюной и выпалил свою знаменитую фразу: «You must work like a horse!» – Вы должны работать, как лошади. И вскоре мы поняли, что это не пустой лозунг. Они и сами так работали на уроках, и оба продемонстрировали нам типично мужской способ преподавания. Обычное школьное правило: если тебя вызвали сегодня, то в следующий раз точно не вызовут, у них не работал. Потом мы втянулись в такой режим, воспринимали его как должное, и до настоящего времени благодарны им за то, что знания языка оказались довольно прочными. Каждый их урок был захватывающим спектаклем. Певцов говорил, что счастлив тот, кому преподавал Марк Фрадкин. Но и сам он был отличным преподавателем с очень широким кругозором и интересами. Урок у него начинался с обсуждения новостей. Казалось, он знал все, что происходило вокруг. Критикуя наше плохое произношение, он передразнивал нас фразой: Theoretical material we know very well. But practical material is difficult for us, причем произносил ее с нижегородским акцентом: «Тиаретикал матирьял ви ноу вери вел, бат практикал матирьял из дификалт фор аз». Атмосфера на уроках была по-настоящему творческой. Класса с седьмого-восьмого мы готовили политинформации на английском. Для этой цели использовались: сначала «Moscow News», а затем «Morning Star» и «Dayly Worker», эти газеты тогда продавались в единственном киоске на улице Бродского (Михайловская). Но Валентин Васильевич, дав задание для самостоятельной работы, садился за свой преподавательский стол и разворачивал – итальянскую газету. Любопытным он попутно разъяснял, насколько языки похожи. И это тоже было ценным. Позднее они нам преподавали на английском один из предметов: историю или географию. В конце обучения, в 10-11 классах, отдельным предметом шел военный перевод. Преподавали его начальник цикла Д.И.Эльянов и Ф.Д.Кравченко. В 1964 году после 16-летнего преподавания Д.И.Эльянов закончил службу, его сменил Ф.Д.Кравченко («комрэд мэйдже») и пришел Г.А.Пасечник. Эти двое были из тех самых летчиков, впервые пришедших в училище в 1956 году из Военного института иностранных языков. Кроме них преподавали еще В.А.Диже (позже он вел еще программу по английскому языку на ЛенТВ) и Д.А.Плюхин. Дмитрий Алексеевич Плюхин («Пьер Безухов») тогда еще только прибыл из командировки, он был наблюдателем где-то в районе Египта, награжден орденом Красной Звезды. Впоследствии долго работал в училище преподавателем истории, затем методистом учебного отдела. Очень приятный, умный и культурный человек... Удивительно точно продолжает затронутую тему рассказ «вмурэшника» Миши Московенко. «Штурманское дело я почему-то не особенно любил, такого подчерка как у Берзина и Калашникова - это для штурмана главное - у меня не было, а вот математикой мы с Игорем Задворновым увлекались, и Нина Александровна Груздова посоветовала нам это дело не бросать, а двигаться в инженеры. В результате мы с Игорем попали в класс программистов». Большинство выпускников этого класса сразу шли в Москву или в 24 НИИ в Петергофе. Игорь с первых дней в училище был нацелен на институт, а Миша решил, что пойдет служить не в институт, в который пошел почти весь класс, и даже не на подводные лодки, а на надводные корабли, оснащенные новейшими автоматизированными системами управления. «Романтика солнечных рей…. Мне было разрешено писать дипломный проект непосредственно на строящемся большом противолодочном корабле пр.1134А «Кронштадт» на Ждановском заводе. После отличной защиты и выпуска я был сразу назначен инженером по ЭВТ на этот корабль, который уже отрабатывал стрельбы противолодочным ракетным комплексом «Метель» на Черном море в Феодосии, куда я и прибыл молодым лейтенантом в августе 1970 года. Мечта сбылась. Из моря мы не вылезали до прихода на Север в июле 1971 года. Хлебнул я романтики по полные уши и во время пятимесячной службы в Средиземном море в период очередной арабо-израильской войны, и в Атлантике. А в феврале-апреле 1972 г. досталось участие в спасении теперь уже знаменитой рпл «К-19» в непрерывный девятибальный шторм. Старшим отряда спасения был адмирал флота В.А.Касатонов (отец). А за переходом следил Главный штаб ВМФ и выше. Нас постоянно отслеживал корабль береговой охраны США «Gallatin». На всю жизнь запомнил я этого гада. Он и маневрировал в нашем ордере и подходил к аварийной лодке и пересекал курс буксировки. Флагманский разведчик отряда весь поход держал меня при себе, и мне приходилось обеспечивать переговоры с командиром этого корабля в сочетании с постоянными докладами в Москву о действиях американцев. А на корабле не то, что словаря, справочника по иностранным флотам не было. Так что, спасибо Певцову и Диже.
Воспоминания К. Лукьяненко. Посвящается 40-летнему юбилею 18-го выпуска Ленинградского Нахимовского училища.
Конечно, коллектив преподавателей был весьма многочисленным. Я ничего не пишу ни о наших биологах, ни о тех, кто преподавал физику в старших классах, хотя Леонида Григорьевича Широкова, конечно, не вспомнить нельзя. Но количественно всех намного опережала кафедра английского языка, которой командовал подполковник Эльянов. Для занятий английским класс наш разделили на две группы, примерно, по десять человек. Первыми преподавателями были Галина Петровна Грищенко, дочь знаменитого балтийского подводника Петра Денисовича Грищенко, и Нина Николаевна Избушкина. Галина Петровна до сих пор хранит подаренную мной книгу Владимира Солоухина, а я долгие годы хранил ее подарок – тоненькую синюю книжку «Подводники Балтики атакуют» с надписью «Константину Лукьяненко от дочери одного из атакующих». Методика преподавания, в основном, строилась на зубрежке. Я до сих пор помню отрывки текстов, которые мы учили в пятом-шестом классах. Сначала нас учили писать английские тексты в транскрипции, а потом мы перешли на обычную английскую графику. Сейчас, наверное, так не преподают нигде, но, несмотря на некоторую громоздкость такого подхода, он был достаточно эффективен. На кафедре был хороший лингафонный кабинет, в котором мы осваивали основы произношения. Грамматика и лексика преподавались отдельно. В старших классах добавилась дополнительная дисциплина – военный перевод, который нам преподавали два майора, Федор Дмитриевич Кравченко и Григорий Арефьевич Пасечник. Когда мы быстро справлялись с заданиями, майор Кравченко иногда ставил нам пластинки, которые он привез из-за границы. Особенно часто звучали его пластинки из серии «For the tops in pops», причем, это были настоящие шедевры, не оскорбленные еще не существовавшим тогда словом «попса». Два года спустя Грищенко и Избушкину сменили в наших группах Фрадкин и Певцов. Певцов за портретное сходство сразу превратился в Чичикова, но в этом прозвище ничего обидного, пожалуй, не было, а Фрадкин какое-то время именовался не иначе, как Спутник. Он был невысокого роста, до самой макушки лыс, но зато сзади у него были длиннющие волосы, которые с помощью сложной системы заколок должны были создавать иллюзию прически спереди. И все бы было хорошо, если бы не темперамент Фрадкина. Он не мог ходить спокойно, он вечно бежал по коридорам, лестницам, вдоль рядов столов в классе. Сначала появлялся его портфель, который, как снаряд, ложился на стол, а за ним появлялся все равно лысый череп Фрадкина, на затылке которого, как антенны первого спутника, развивались волосы. Это был удивительный человек, не имевший никаких комплексов, но всегда клокотавший истекавшей из него во все стороны энергией. С ним у меня связаны две истории, относящиеся уже к последним годам в училище. Помнится, были мы в Москве и готовились к параду. Режим – обычный: утром подготовка к параду, потом самоподготовка, а вечером нам для учебы предоставляла свое помещение какая-то краснопресненская школа. Конечно, уставали, конечно, день казался длинным, учиться вечером совсем не хотелось. Но я помню, с каким упорством он добивался от меня регулярного изучения английского. Все клетки в классном журнале против моей фамилии были заполнены оценками – сначала двойка, потом пятерка, и так до конца месяца. В одиннадцатом классе все училище готовило концерт на английском, и Фрадкин попросил меня прочитать стихотворение Уолта Уитмена «Captain». Тогда я еще не знал, что это хрестоматийное стихотворение, которое на уроках литературы пафосно выкрикивают ученики почти всех английских школ по всему миру, но я проникся этими строчками, и Фрадкин после долгих занятий со мной решил, что лучшего от меня уже не добьешься, и сказал, что теперь я могу читать это стихотворение на вечере. Наверное, я прочел действительно неплохо, поскольку после концерта ко мне подошел Федя Гладков, который потом погиб в Афганистане, и долго хвалил мое выступление. Я знал, что это было искренне, поскольку он сам любил художественное чтение и к чужим успехам относился очень ревниво. Но о нем я расскажу позднее."
КСВ.: Артистическая натура. Позже узнал, он из известной артистической семьи. В дальнейшем оказалось, это семейная "легенда", но она сопровождала Валентина Васильевича всю жизнь, всю жизнь он стремился соответствовать ее строгим высоким требованиям. И у него это получалось.
Певцов В.В. и др. Учебник английского языка. - М., 1965. Венериана. 1 и 2 книги. Эдгар Берроуз. Из наследия Эдгара Райса Берроуза. Перевод с американского издания осуществлен группой переводчиков Колледжа Иностранных Языков Санкт-Петербурга: Гедройц Б.Б., Каспин И.В., Певцов В.В., Романов Ю.В.
Постскриптум.
Звоните почаще.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
