Евгений Васильевич Алексеев. Тени у камина

1
	
Камин, одиночество, полночь в окошко,
Певица в приемнике  - дикая кошка
И прочная дверь на железном запоре,
И разум с неразумом в яростном споре.
Где мира реального наша граница,
Где то, что нам кажется, то, что нам снится,
Где вечная суетность, где наш покой,
И кто ж с нами рядом невидный такой.
Вот, вот он во мраке стоит за окном
И хочет и хочет к камину в мой дом,
И властвуют рядом и сумрак и страх
И ходит и бродит, и бродит в впотьмах,
И мечется, мечется в страхе душа
И разум скукожился, еле дыша,
И вот уж раздвинулись ночи границы
И кто-то тихонечко в двери стучится,
И, вспыхнув, погасли в камине поленья,
И ужас, весь ужас былых поколений
Уже заползает мне в хладную грудь
И верный находит во мраке к ней путь
И там угнездился холодной змеею,
И я иль не я уж тихонечко вою
И чувствую – здесь не поможет топор,
Не сдержит напора железный запор,
И черные силы ворвутся сюда!
О! Где же в бутылке святая вода!
Попробовать надо водицы хлебнуть –
Оно помогает, спасет как-нибудь.
И точно, и точно – святое тепло
Навстречу всем страхам уже потекло
А что если надо немножко прибавить,
Чтоб этих во мраке подальше отставить,
Пожалуй, не хуже остаток схлебнуть –
Очиститься к свету и разуму путь!
А, может быть, тотчас петух пропоет
И утро настанет и солнце взойдет
И спрячутся тотчас во мраке все тени—
Отживших веков безобразных видений.
И странно, и странно влекомые раем,
Мы вовремя все как один помираем,
А все суеверия вечно живут
И в плоть одеваются там или тут
И в тьму загоняют любую науку
Вам в душу полночным неведомым стуком.

Сидел я сегодня пришед с именин
И грустный полночный топил свой	 камин,
И вдруг среди ночи пришла красота
В вечернем наряде, но, вишь, без хвоста.
Наряд был изящен и скромен и прост,
А вот, где должон быть по правилам хвост,
Ничто не висело совсем ничего!
Быть может, украл кто в трамвае его,
А может, похитили злые бандиты?
(Вот рожи у них до сих пор не набиты)
Да, разве же время о том размышлять?
Спешить надо даме, вишь, кубок подать!
И как того требует наш этикет,
И фрукту на блюде и сладких конфет.
И я, как когда-то меня воспитали.—
Ни взгляд, ни намек о пропавшей детали.
А если помыслить, нужна ли едва ль
К ее туалету такая деталь!
А так все другое – и попка и ножки,
И даже вполне симпатичные рожки.
Но здесь вам не скажет и зрелый народ,
Что даме к ее туалету идет.
И рожки неплохо и хвостик сгодиться,
А мне, например, равнодушны копытца,
Хотя, если вдуматься, тож украшенье
И очень практичное даже решенье 
Вот выпадет снег или, скажем, мороз,
Решается просто столь сложный вопрос –
Какая из сотни иль больше туфель
Подходит под нового платья модель.
А здесь насандаль копытцы гуталином –
И к моде ко всякой подходят едино.
Бесплатно и просто, проблема закрыта.
По мне так всего подходящей копыта,
Лишь только бы делали ножки стройней—
Точь в точь как у гостьи прекрасной моей.
Она обняла меня: «выпьем же, милый,
Со мной за нечистую чистую силу,
Пусть будет святою любовь между нами,
Но только не надо про Крестное Знамя
И будем мы вместе с тобою отныне
И наша любовь никогда не остынет,
Лишь выброси крестики все и иконы –
Уважь преисподние наши законы.
Взамен ты получишь успехи и злато
И будешь ты счастливо жить и богато,
А хочешь куплю «шестисот Мерседес»
И кучу еще ваших глупых чудес.
Зачем тебе утром вставать на работу –
Возьму на себя все по жизни заботы.
Вот здесь только имя скорее чиркни,
И бурно помчаться счастливые дни –
Не дни и не годы, а тройка лихая,
Все недруги будут от злости сдыхая
Вдогонку за тройкою сыпать проклятья,
Но будет на нас пулепрочное платье,
И жизнь начнется опять, словно с мальства.
А хочешь, назначу в большое начальство –
Почет и охрана, большой кабинет,
А хочешь, ты станешь великий поэт
И будешь сбивать в одну кучу слова
И вмиг полетит по России молва
И будут просить: «Напиши, напиши
Такое сякое, чтоб нам для души»,
Но ты не ленись, сколько просят, пиши,
Ведь нету давно этой самой души»
Всю жисть бы вот в речи такие вникал.
Но, вишь, черт попутал – я вдруг задремал.
Проснулся – светает, поют петухи.
За что мне такое? Добро иль грехи?

2

Прищед домой, подсел к камину:
Уж старый стал – все время стыну
Ушел от праздников и дел,
В дуду невольно задудел -
В свою любимую дуду,
Что смысл сущего найду —
Причину нашей общей жути –
Распада форм, потери сути,
Просчет в движении планет,
Зачем, вообще, весь белый свет,
И почему погас камин
И нет в продаже добрых вин,
И почему убег Пегаска,
И для кого такая сказка
Сегодня снова за окном,
И почему так мрачен дом,
В котором столько лет живу
И не приходят, хоть зову,
Ни домовой. Ии барабашка
И где теперь моя тельняшка,
Котору столько лет носил
Она б прибавила мне сил.
И не с кем 
стало поделиться,
Что чуть смежу теперь ресницы,
И тотчас, будто по заказу
Весь мир подлунный вижу сразу
Из посеребренного окна –
Под черной глубью тишина,
К луне дорога серебриться,
И будто призрачные лица 
На нас взирают свысока,
И чья-то мудрая рука
Творит неслышное добро
И сыплет, сыплет серебро
По зачарованной планете,
Чтоб завтра взрослые и дети
 Улыбкой новый день встречали
Без слез, проклятий и печали
О! Боже, что за чудеса
Земли полуночной краса 
Сверкают, искрятся просторы
Белым белы леса и горы.
Зарывшись в пух, земля уснула,
И не слыхать людского гула,
И нет сейчас во всей вселенной,
Красою этой вдохновенной,
Такой сверкающей планеты,
Богами некогда воспетой.
Мазков волшебных свет и тени
Прилежной кистью пишет гений —
Вот здесь чуть-чуть, вот здесь немного,
А дальше лунную дорогу
Через моря, через леса
Сияет лунная краса,
А дальше гениально просто –
В глуби ночи сияют звезды
Здесь будет мира середина,
Здесь с красотою жизнь едина.
Еще мазок, еще чуть-чуть –
А вот и вечный, верный путь –
Извечный путь в страну надежды,
Где навсегда смыкают вежды
И не для них уж это диво,
Но, видят Боги, как красиво!

3

Хрустальная влага, моченья, соленья.
В камине резвится огонь на поленьях,
Удобное кресло, ликует блаженство,
И весь мир подлунный – само совершенство,
Глаза закрываются, хочется спать.
Но надо еще кое-что написать.
А мысли тяжелы, с трудом шевелятся —
Что делать? Наверное, спать укладаться!
И мудрым довольный решением сим
Бросаю перо, а писанье? Черт с ним!
Блаженство—расслаблено вытянуть ноги,
Расслабить все члены и сну без тревоги,
Без мысли и воли  спокойно и сладко
В блаженстве желанном предаться украдкой.
Но что там за черт! Вдруг открылася дверь —
И входит Печорин, хоть верь, хоть не верь.
С околышем красным снимает картуз,
Повесил на стенку простреленный туз.
Изящный  покойно поднял пистолет –
«Постойте, кричу я, ведь вам за сто лет,
Пора бы подумать и Вам о другом,
А я здесь прописан и это мой дом!
Когда-то давно проходили Вас в школе,
И были Вы лишним, ненужным до боли,
Хоть Вы благородны, горды и смелы.
Но разве уйдешь от жестокой хулы!
А я полюбил Вас. Бывало, бывало
Как пламя Печорина имя сверкало.
Мы молоды были и тоже смелы,
Честны, благородны, хоть ростом малы,
Нас краем кровавым коснулась война,
В душе нашей шрамом осталась она,
Который еще до сих пор не зарос.
И вот уж встает перед нами вопрос:
А мы-то сегодня? Кто ж мы-то такие
И место ли нам в современной России?
Как просто, выходит, нас сбить Сатане,
Живущих когда-то в счастливой стране.
Ужель наши предки за то умирали.
Что б все их Победы у нас отобрали!
А Вы-то что скажете, сударь Печорин?
Когда-то любовник, задира и воин?
Но смотрит в меня лишь презрительно он.
Я в страхе проснулся. К чему этот сон?
И странный какой-то – то красный, то черен,
Но только не ясно – к чему здесь Печорин?

4

Опять отражения прежних явлений
Явились ко мне, превратившися в тени,
Холодного разума сумрачный бред,-
Плывут, нарастая в дыму сигарет
И уж проявились под полной луною
И дьявольский пир закатили со мною
С какой-то жестокой и радостной вытью -
Событья былые, событья, событья -
Минувшей эпохи тяжелая повесть
И лютой волчицей голодная совесть.
И снова плыву я как в мутной воде –
Оставил, я бросил тогда их в беде.
Ничто не исправить—они за чертою,
И вот я ночами в бессилии вою.
О! Что же такое! Такая беда!
Ничто не исправишь уже никогда!
Ничто не вернуть ни тоской, ни любовью,
И сердце опять обливается кровью
И нет мне покоя, и нет мне прощенья
И ближе, все ближе мне Божье отмщенье,
Но это не здесь, это там за порогом.
Где все мы предстанем ужо перед Богом.
И хватит ли гирек на Божьих весах,
Чтоб взвесить грехи мои там в небесах,
Но, Господи, я пред тобою не трушу —
Возьми мое тело и грешную душу.
Я вою в ночи, словно раненый волк —
Навеки со мною теперь этот долг!
Лишь ноет душа и туманится разум
И сердце от боли  сжимается разом.
Но время – оно не пускается вспять,
И мне остается лишь только страдать!
И дело здесь Боже, совсем не в морали,
Лишь только представлю, как вы умирали —
Как в дикой пустыне, без пищи, одни,
Надеясь на помощь и ночи и дни,
А помощь не ведала, помощь не знала,
А помощь забыла названье вокзала,
А помощь забыла, в какой стороне,
В каком королевстве, в которой стране
С надеждою горькою бьются сердца
Светлой любовью полны до конца.

5

Сегодня, вишь, особый день.
Нежданно вышел чудный праздник,
Сегодня мне такую тень
Мой домовой – сиречь проказник
К камину где-то раздобыл,
Таку волшебную сюрпризу,
Что сразу я про все забыл -
И про камин и про репризу.
Была сюрприза так стройна,
Так ослепительно прекрасна.
Что даже полная луна
На небо выплыла напрасно.
В какой теперь поверишь лоб,
Какой поверишь мудрой книжке —
В  былые эры наши чтоб
Из обезьяны из мартышки
Такие вышли чудеса,
Что не под силу даже Богу,
Такая гордая краса 
В веках созрела понемногу.
Где подвести мне здесь черту,
Где отыскать к черте дорогу —
Создал ли Бог ту красоту,
Иль красота создала Бога!
Как знать, к чему напрасный спор,
Теряют смысл все сомненья —
Не нужен разуму простор,
Душе не нужно вдохновенье!
Пусть будет все как есть, так есть,
Сомнений истины не надо,
В творении тайн других не счесть
И эта тоже не досада.
Но вот что трогает меня
Здесь у волшебного камина,
Не тайна нынешнего дня –
Не согревающие вина,
И мне-то, мне-то здесь к чему
Что суть первично, что вторично,
Все недоступное уму
Меня сейчас не тронет лично
С поклоном даме я сказал:
«Мадмуазель, я рад сердечно.
Здесь у камина мой вокзал
На поезд счастья в бесконечность.
Билет здесь – ваша красота,
Оплата – ваша благосклонность,
И цель приятна и проста,
Залог – души моей бездонность
Я здесь один, Вы только тень—
Какая, Боже мой, досада,
Настанет скоро новый день,
Но мне останется отрада.
Вас буду часто вспоминать,
Поверьте узнику, сеньора.
Сюда не явитесь опять,
А если явитесь – не скоро!
И будет брешь в моей душе,
Смятенье в мыслях, в сердце камень.
Камин чуть теплится уже-
Погас недавний буйный пламень.
Глядите, близится рассвет,
Восток уже чуть-чуть алеет,
Оставьте мне свой чудный свет
И пусть меня он тоже греет


6

Стынет камин, догорают поленья,
Словно судьба моего поколенья,
Скоро, наверное, вспомнишь едва ли
Как мы когда-то еще согревали
Души людей среди горя и смерти,
Что приносили нам в черном конверте.
Помню, как мать по-звериному взвыла,
Только лишь этот конверт отворила.
Господи! Сколько вместилось в нем горя---
Все захлестнувшее черное море.
Помню, как по полу с воем каталась-
В памяти детской навеки осталось.
Сразу за этой другая война.
Господи! Сколько же длилась она!
Скольких скосили стальные метели,
С этой войною мы все повзрослели.
Правили бал разоренье и голод,
Ужас лишь в памяти. Выжженный город.
Четверо малых голодных детей—
Здесь не до радости, не до затей.
Мы выжили тоже и в эту годину,
Мы гнули недетскую детскую спину
В поле, копая гнилую картошку,
Что с прошлого года осталась на ложку.
Пришла в 45-м святая Победа,
Но было все то ж – никакого обеда.
Ночами стояли за пайкою хлеба,-
В полях урожай погубило нам небо,-
Я помню опухшие мамины ноги –
Такие же были у женщин у многих.
Я помню трагедию голода в лицах—
Людей, на которых нам надо б молиться.
Особенно ФЕЮ с фамилией Грома
Она была в детстве нам многим знакома-
Работала кем-то в партийном райкоме.-
Ей кланяюсь низко сквозь годы сейчас-
Ее черным косам, теплу ее глаз –
Красавица русская с болью в душе,
Как жаль, что не встретиться с нею уже
Своею волшебною доброй рукою
Она подарила мне нечто такое,
Что помню до мелочи даже сейчас—
Она собрала полудохлых всех нас—
И вот мы в другом удивительном мире,
Где кормят не раз, а уж целых четыре!
Где песни, костры и гремят барабаны
Где красные галстуки, чудные страны
И где пионерское честное слово –
Имение графов – село Волышово,
Я помню поляны и чудный дворец,
С зарею зов горна—мечтаний венец!
Аллею из пихт, пионерские сборы.
Красивые песни, мечты, разговоры,
В которых уже забывалась война
И робко дышала другая страна
Страна, что сверкнула нам детям лучом,
Который нам снился, мечтали о чем.
И тихая речка и в поле жнивье
И сбор колосков - в миге детство  мое.
Спасибо Вам добрая, чудная фея
Любовь к Вам меня до сих пор еще греет.
Надеюсь, вы живы, не Вам умирать.
Быть может, отправите в детство опять
Хотя б на чуть-чуть прямо здесь у камина—
Я б вновь разогнул свою старую спину,
Я б счастьем назвал этот чудный удел
И тотчас, счастливый, в момент расседел
Но скорым промчалось все мимо вокзала—
Так мало судьба наша нам заказала,
И вся наша жизнь – это только кусочки,
А все остальное – лишь черные точки,
Которые кто-то могучий расставил.
На каждой странице неписанных правил.

7

В зиму тогда лютовала здесь стужа,
В реках до дна промерзала вода,
Мир амбразуры вдруг сделался уже,
Уже холодного смерти следа.

Эта страна называлась Суоми,
Жил здесь хороший и честный народ,
Жил издавна, не в воинственном громе,
Жил он, с надеждою глядя вперед.

Кто вас прислал? По какому закону?
Здесь умирать в этой проклятой мгле,
Смерть здесь ждала вас под толщей бетона,
Смерть на чужой и враждебной земле.

Вам говорили: « На правое дело
Вас посылают во вражеский стан,
Каждый быть должен отважным и смелым –
Дети рабочих и дети крестьян»

Вам говорили, что Родины силы
Вас охраняют в смертельном огне,
Но лишь могилы, остались могилы.
Бог не на вашей был здесь стороне.

И снова на жутком холодном вокзале
В путь в никуда отходил эшелон,
И снова его где-то дома встречали
Горе народное, слезы и стон.

Что получили мы с этой Победы?
Лишь территории малый клочок,
Но разве сравнимы с ней все наши беды,
Разве же горю имеется срок!

Ныне же здесь на солдатских могилах
Шабаш безумный и жадный порок –
Дворцы олигархов, бандитские виллы,
И земли безумию этому впрок.

Что ж это в нашем российском народе,
Что же за древний и стойкий изъян
Для жированья ничтожной породе
Смерти рабочих и смерти крестьян.

Здесь и отец мой в безвестной могиле,
Я уж три раза его перерос,
Мать говорила: «Его все любили «
Я и сейчас не стесняюся слез.

8

А эти что? Куда их денешь?
ТЕ, что стояли на мосту?
НЕ превратишь их в сон иль тени
И не отправишь в пустоту.
Стояли твердо наши танки
На башнях с красною звездой –
Снаряды слали, не болванки
И будто шел смертельный бой.
Сидели в танках за бронею 
Родные наши сыновья—
Советской созданы семьею—
Родная русская семья.
О чем же в танке думал ты,
Клонясь к прицелу, воин зоркий,
Ведь за тобой горят мосты,
Перед тобой горят шестерки.
А там, кто верные присяги, 
Хранили Родину мою,
Из общей воду пили фляги
И умирали как в бою.
А вы, чьи серые шинели.
Спасали Родину не раз,
Что на себя тогда одели—
Какой позор и чей приказ!
Ужель забыли русских женщин,
Что на разграбленной Руси
Вас охраняли, словом вещим
Народным: «Господи, спаси!»
А вы где были, командиры,
В какую вы забились щель,
Где ваши гордые мундиры
И что вы носите теперь?
И пьете ли из общей фляжки
И помните ль солдата честь
В до неба задранной фуражке
С орлом общипанным – доблесть!
А мы-то все куда глядели.
Как себя дали обмануть,
Как шутовской колпак одели,
В какой отправилися путь!
И вот теперь попали в когти
Жестоких, алчущих зверей,
Кусаем собственные локти 
Уж у захлопнутых дверей.
Проклятье ваше нам кретинам,
Проклятье наших матерей,
Проклятие согбенным спинам
От бедной Родины моей!
 
9

Опять и мрачно и темно.
Каминный свет едва лучится
И кто-то в темное окно
Невидный с улицы стучится.
Дрова в камине догорают,
Огонь взметнулся и иссяк
И страшно выйти до сарая,
Не ночь, а жуть одна и мрак.
Ну, кто ты, что тебе здесь надо,
Какого черта здесь забыл,
Или в болотах Ленинграда
Кто душу вражию сгубил.
После войны ходили слухи-
Конечно, вымысел и вздор,
И хоть места здесь и не глухи,
Проверю, все-таки, запор.
И вот опять меня сначала 
К войне минувшей понесло,
Когда душа еще кричала,
В забавах детских было зло.
Мы в той недавней в тяжкой дали,
Собравшись рваною гурьбой,
В войну недавнюю играли,
Гремел у нас, как взрослый, бой.
Мы были храбрые ребята,
Мы презирали смерть и ложь
И были хоть и не солдаты,
Но воевали храбро все ж.
Тах-тах – строчили пулеметы.
Тах-тах. Тах-тах – и ты убит!
Идут в атаку вражьи роты,
А ты лежи, а то влетит! 

Тах-тах. тах-тах  – и мы лежали,
Хоть и взаправду умирай,
Ведь смерти лик мы все видали –
Был партизанским этот край.
Потом весной пришла Победа,
Был на Шелони ледоход,
И было нам не до обеда,
Других прибавилось забот.
Кругом валялись как игрушки—
Лишь не ленись и собирай.
Коль надо пушку—вот те пушка—
Кати родимую в сарай.
Штыки, винтовки, автоматы
За городом, где шли бои,
Искали шустрые ребята,
Нашел, бери – они твои.
Сейчас представить это трудно,
Но каюсь, тоже виноват—
Принес домой почти прилюдно
Немецкий новый автомат.
Его я чистил, словно мастер,
Патроны были и стрелял —
Такой удобный черный «Шмайсер»,
Потом на что-то променял:
Толь на коньки, толи на лыжи,
А может даже на букварь,
Они по духу стали ближе.
Такие дети были встарь.
И был еще жестокий голод –
Пустая не цвела земля,
В руинах был весь древний город,
Стонал о помощи моля...
И помощь та пришла и скоро
Вдруг застучали топоры,
И оживать сначала школа
Тихонько стала с той поры.
Я помню, как в сорок четвертом
Когда там где-то шли бои,
Мы в классы бегали по стертым
 Войною улицам своим...
Бежали далеко по стуже
В какой-то уцелевший дом,
Я босиком бежал по лужам,
Уже подернутым ледком...
Теперь в такое трудно верить,
Но ты поверь – была война,
С трудом еще на мирный берег
Лишь выбиралася страна.
Прошло два года - в новой школе,
Пропахшей краской и смолой,
Уже учились мы и вскоре
Я в классе встретился с тобой.
О, Боже, Боже, детство, детство,
Нет больше счастья в детстве жить,
И это чудное соседство,
С которым выпало дружить!
Наверно это было странно,
Но мы в один попали класс,
И за одну, совсем нежданно 
За парту посадили нас
Потом был праздник Новогодний-
Волшебной сказки дивный сон,
И как сказал бы я сегодня –
Я счастлив был, я был влюблен!
О, детство, детство, что ж такое -
Загадка – детская душа,
Но было так светло с тобою,
И жизнь была так хороша!
Я помню, как вокруг все пело.
Сверкали яркие лучи
Когда ты на меня смотрела,
А я чего-то там учил.
О! Боже. Боже, Что за дело,
Каким же волшебством вернуть!
Я б душу отдал бы и тело,
Чтоб на тебя на ту взглянуть—
Твою столь детскую улыбку,
Прищур твоих серьезных глаз
И голос твой, как чудо скрипку,
Который слышу и сейчас
О! Этот вечер у камина,
О! Время, что вернулось вспять,
Я не хочу тебя покинуть.
Прошу, вернись ко мне опять!
Лариса Вильде! Очень вскоре
Твоя уехала семья
И я один остался в горе—
На парте нашей – только я!

10

Метель, полночный полустанок
Снежинки в свете фонаря,
Едва заметный след от санок.
Взойдет ли здесь когда заря?

Здесь тоже был когда, наверно,
Под ярким небом  Божий мир,
Но кто-то яростный и скверный
В недобрый час его сгубил

И вот теперь лишь вой метели,
И я, и дедушка мороз.
И где-то там ползет к нам еле
Пышущий жаром паровоз

А, может, все уж изменилось
И все теперь ни дать, ни взять,
Иссякла Божия к нам милость,
Гляди, и звезд уж не видать.

И холод, как к скончанью света,
И эта ночка и пурга—
Весьма законная примета
Деяний нашего Врага

А, говорят, там в преисподней	
Сплошные тропики, жара,
И даже, может быть, сегодня,
И уж, конечно же, вчера.

А, если ты есть грешник телом,
Или хотя бы лишь душой,
Наверняка твоим уделом
Котел достанется большой.

И не нужны тебе Газпромы,
И на черта тебе дрова,
Когда тепло бесплатно в доме,
И беззаботна голова.

Никто тебе в почтовый ящик
Не бросит безразмерный счет
И не потом, а в настоящем,
Погреешь косточки еще.

И нету там такой метели,
И паровозов тоже нет,
И спешки нет, не обалдели
Вокруг тебя от всяких бед.

Тебе там вежливо и чинно:
«Прошу Вас, сударь, в сей котел –
ВЫ в чем-то были там повинны,
Вас судия давно учел».

И никакой на свете Падва
Тебя не вынет из котла,
И если был при жизни падла,
Так это уж твои дела!

И вдруг, о чудо! Видит око
Родной знакомый огонек—
Через пургу к нам одиноко
Уже спешит надежный, в срок

Такой железненький, любимый,
В огне рожденный паровоз.
Поддай еще погуще дыма
И пару, пару с под колес!

И вот, как в теплую избушку.
Задравши ногу в небеса,
Влезаю в милую теплушку
Чуть ли не прямо с колеса.

УФ! Наконец-то, за порогом
Тепло и Божья благодать –
Узлы, мешки, корзины, ноги –
Пустого места не видать!

Послевоенные вагоны,
И на колесах вся страна
И собирали эшелоны,
Считай из всякого говна.

Но пах вагончик свежей краской –
Душевный деревянный бум,
Еще и ездили с опаской.
Боясь поднять излишний шум.

Еще взрывались на дороге
На старых минах поезда,
Еще была полна тревоги 
Простая мирная езда.

Для сна, должно быть, еще рано-
Спокойный, тихий говорок,
И голос с ближнего дивана:
«Здесь есть местечечко, сынок»

Сажусь—не ноги, а ледышки—
Набился в дыры колкий снег.
Уж Бог с ней  с этой новой книжкой,
Скорей бы только на ночлег.

В вагоне вкусно пахнет лаком—
Знакомый с детства запашок,
А на стене в борьбе со мраком
Свечи мерцает огонек.

Усталые, простые люди,
В судьбе у каждого беда.
И, кажется, счастливых судеб 
Уже не будет никогда.

На стол из рваненькой тряпицы-
Краюшка хлеба и лучок:
« Длинна дорога, пригодится,
Садись трапезничать, сынок.

Похож ты очень на сыночка.
Который не пришел с войны,
Садись, сынок, тягуча ночка,
Пока в окошке свет луны»

Опять поехала Росея,
Опять в вагонах весь народ,
Опять копая, строя сея,
Проснувшись, жизнь идет вперед.

А за окошком воет вьюга,
Домов сгоревших роты труб,
И нет ни злобы, ни испуга
В улыбках посиневших губ.

Рвет паровоз пространство ночи,
И дым, и искры из трубы,
Глядят в заснеженные очи,
В которых путь страны-судьбы.
И кто в пути тебе поможет,
Кто вынет сердце из груди,
И кто главу на рельс положит
В твоем неведомом пути...

11

Сегодня ночью даже тени
В каком-то сумрачном смятеньи.
И говорят, что в эту ночку
Им дали всем по коробочку
Великолепных серных спичек,
Чтобы спалить своих сестричек,
И.чтобы пламя было выше.
То вместе с ними и братишек.
И по бутылке самогона...
Чтоб оказаться вне закона.
О! Что ж ты делаешь, Вражина!
Опять твое свиное рыло!
Оставь в покое человека,
Ведь не твоя это опека!
Вот призову тебя наружу
Прямо в Рождественскую стужу,
А то наели, блин, там рожи,
В казенной ходите рогоже.
На колесницах фонари,
А здесь не сыщешь, хоть умри,
Какой задрипанной телеги,
Чтоб умирать в тепле и неге.
Ишь, блин, сыскались коррумпозы.
Нашлю на вас ужо морозы,
А то в аду и с грешных душ
Вам подавай солидный куш –
Получишь волю в конце света.
И все, заметьте, из бюджета!
Ужо нашлю на вас ворону –
Она-то знает все законы!
Держу в запасе эту птицу –
Она ужо мне пригодится!
Всех. Всех подряд на Божий суд.
Пусть уж сейчас со страха ссут!
Ишь ведь повадились химера.—
И подлецы и лицемеры!
А я, закончивши текучку.
Устрою вам такую взбучку!
И говорю тебе, Вражина.
Не тронь мово родного сына!


12

Свет луны и свет камина,
Свет былых времен лучины,
Свет, мерцающий из дали.
Свет улыбки, свет печали,
Свет любви и свет добра,
Свет того, что из вчера,
Свет из толщи многих лет.
Свет лучистый, яркий свет.
Свет подруг и свет друзей.
Свет из юности моей.
Свет родительской любви.
Свет, зажегшийся в крови.
Свет души прекрасной юной.
Свет мечты далекой лунной,
Свет моих далеких лет.
Свет, которого уж нет!
А вчера – уж не сегодня –
Ближе слышен глас Господний.
И в выси над головой
Громче слышен скорбный вой.
Майской ночью свет луны
Не рождает больше сны—
Сны любви и сны печали,
Те, что снились нам вначале.
А для умных разговоров –
Ни желанья, ни задора.
Уж не злишься на глупца—
ALLES/FINISCH ЗВОН КОНЦА!


13

Наверно, шел вперед затылком
Когда искал в веках ГРААЛЬ.
Искал, искал – нашел бутылку,
Зашедши в этакую даль.

Путь начал прямо от камина
По карте проложив маршрут.—
На юг, на
 север – все едино –
Где сей бокал, он там иль тут?

Его искал еще Парцуифель –
Любимец женщин и Богов—
Нашел тогда лишь горстку цифер
И пару неприличных слов.
Ему б, бедняге, было б надо
У старца дряхлого спросить—
В бокале сем кака отрада
И можно ль водку с кубка пить!
Казалось, что же здесь такого.
Ведь просьба – форменный пустяк.
А вишь, не вымолвил ни слова,
Ну, право, это ль не дурак!

Тогда б крестовые походы
Европе были б ни к чему
Они б не сделали погоды
В огне пожаров и в дыму.
И пили бы из общей чаши
И христиан и мусульман
И жили б в мире предки наши.
Но, вишь, нашел какой дурман!

Ведь было и тогда не в тягость—
Не знаешь что - поди, спроси.
А вот, вишь этакая напасть
Пошла с тех пор и на Руси!

Или, к примеру, Васк де Гама.
Средневековый адмирал
С эскадрой целою упрямо
Его и в Индии искал,

Спаливши в поисках  Калькутту
И по пути какой-то флот,
Но курсом шел и к ветру круто.
И не спешил на разворот.

А дома в мрачном Лиссабоне
Грааля жаждал сам король
И все, кто был при нем в законе –
И знать надменная и голь.

Но берегла его в могиле
Мария – бабушка греха.
Угомонившись где-то в миле
От всепрощенного стиха.

А Васко, стало быть, Да Гама
Напрасно ел казенный харч
Не покидал сосуд упрямо
Свою избранницу, хоть плачь!


Вот давеча свершилось чудо—
Его зовут ПЕРЕВОРОТ-
В России он всегда покуда
Как на пол маслом бутерброд
Вот бы  Парцифер наш бедняга
Им бы и выкатил вопрос –
Кака зарыта здесь дворняга
И был ли на дворнягу спрос?

Ему б ответили трудяге.
Мол, здесь мы ищем свой ГРААЛЬ
И нам нет дела до дворняги
Глядим мы в солнечную даль.

Или, к примеру, вот фашисты –
Уж чем собой не молодцы –
Как по подбору все русисты.
У всех арийские отцы
И тоже, вишь, им было надо
Найти, вишь, этот блин бокал –
Ни шоколада, мармелада.
Им, вишь, сам фюрер приказал.
Они, бедняги, срыли горы
С названьем чудным – Переней.
Им нужен был он для опоры
Своих возвышенных идей!
И.вишь ли, был, у них писатель-
За дело взялся с огоньком,
Не помянув ни словом МАТЕРЬ.
И ни профком и ни райком.
НЕ обратившись даже к Богу.
И не задав все тот ж вопрос.
Бедняга спился понемногу,
Ну а потом, вишь, в землю врос.

Недавно на его могиле,-
Ну, чем не Божья благодать.-
Друзья с ГРААЛЯ водку пили
Чтоб честь усопшему отдать.

Ну, вот и я здесь у камина
Пошел ведь то ж ГРААЛЬ искать.
Хоть мне, ей Богу, все едино—
Во что нальют – мне наплевать!

14
Сегодня в полуночный час
Явилась опять Марина –
Сидит, не поднявши глаз.
Холодная, словно льдина.

Не греет ее камин.
Не радуют душу вина.
Весь мир ей теперь един
И сущее все едино.

И был с нею старый стол 
С еще не застывшей смолою
Столь щедрый всегда на глагол.
Друживший со славой былою.

Есть гильдия трубачей
И есть профсоюз науки,
А ты же была ничьей,
К беде не тянулись руки.

Никто не хотел сберечь
Алмазы души ранимой.
Была ты одна сиречь
Средь Родины раненой дыма.

Тебя не манила даль.
НЕ трогал и день вчерашний.
И зримыми были едва ль
Вдали коммунизма башни.

Душа поняла  - заря
Тебе в этой жизни не внемлет,
Что всюду искала зря
Другие святые земли.

Прости и меня сейчас,
Что я опоздал. Марина.
Что в этот полночный час
Блаженствую здесь у камина.


15
Не надо, сударыня с Господом спорить,
Хоть с логикой будете вы заодно.
Один против ста – проиграете в споре—
С Богами тягаться, увы, не дано.

Все наши, сударыня спорные споры -
С мечом, не щадя живота своего.
От них рассыпаются древние горы.
От них содрогается царство Его.

От споров от наших жиреют койоты.
В руинах повсюду лежат города.
Но к истине вот ни на малую йоту
Они не приблизили нас никогда.

И бросьте, сударыня, ваши заботы.
Рожденные в гневе законы идей.
Займитесь-ка лучше своею работой –
Уделом скотов и разумных людей!

НЕ надо, сударыня с Господом спорить,
Коль вы б победили, я б был только рад,
Не будет здесь истина с истиной в створе.
Какой- никакой, но я все же ваш брат.
 

16
И снова в полночный час 
Курю у каминной печки,
А рядом компьютера глаз.
Где сами собой человечки.
Устроили смертный бой
С погонями и засадой
И каждый с своей судьбой.
И каждый с своей отрадой.
Я выдернул в злости шнур,
Что всех их подряд питает.
Промолвивши слово «Чур»,
Но жизнь в экране не тает.
О, чудо! Экран не погас—
Все те ж в суете человечки—
Питается ль он сейчас 
От света луны иль свечки.
И слышу я топот ног
И даже плохие словечки,
О, кто бы подумать мог.
Что вдруг оживут человечки!
Ко мне подбежал один
И саблю приставил к сердцу:
« ты думаешь ты господин,
Заставлю сейчас повертеться!»
Хотел я его щелчком
По лбу, как сбивают муху.
Но вижу, что дело в том.
Что мне не хватает духу.
И надо же тип, какой –
В лицо мне, подлец хохочет
И подлой своей рукой
Проткнуть, словно муху хочет.
И кто здесь сей2час господин –
НЕ этой минуты задача.
Хочу позвонить «О1»,
Но нету уже удачи.
И тотчас другой нахал
И, кажется, выше чином
Ко мне на коне прискакал.
Пропахнувший весь бензином.
«А вы,- говорит нахал.-
Давно уже все устарели –
Программу для вас написал
Создатель еще в колыбели!
А вы-то, ей Богу, смех,
Решили, что вы есть люди
И будто одна на всех
Дана вам колода судеб.
И каждый, коль хошь, тащи
Свою из колоды карту,
Коль шулер, тогда ищи
Крапленую сам на старте.
Отсюда весь ваш бардак,
Отсюда вся ваша чернуха -
Не можете жить никак -
На жизнь не хватает духа!»
Взмолился я: «Ваша честь,
Ужели же мы не люди!
Так кто ж мы такие есть,
И кто ж мы такие будем?»
-- У вас всех была одна
И общая ваша MUTER
И ею вам жизнь дана
И имя ее КОМПЬЮТЕР!
-- Ну, вот тебе, вот те и раз,
А кто же тогда с обезьяны,
И как же Господень наказ
И чьи же тогда изъяны?
_ Я русским тебе языком
Для глупой башки объясняю –
Не будет у вас ПОТОМ,
Хоть лопните все, я знаю!
Ты думаешь, это белок,
Нейтроны там, блин, протоны,
Но не было их, сынок,-
Компьютера вы законы!
Ты думаешь разум ваш,
Коль все вы одеты в штанишки.
ВЫ все результат пропаж.
Компьютерных игр фишки!
Тогда ж говорил Творец:
« Компьютер – не железяка,
Не трогай его, малец.
Компьютер - плохая бяка!
Тебе говорю – ОТЕЦ –
В компьтерны игры рано,
Не трогай его, малец.
А то убегут с экрана,
Заселят подлунный мир,
Как те тараканы – людишки.
Устроят кровавый пир,
Компьютерных игр фишки!
-- Так что же теперь. Ваша Честь.
Обратно уйти в экраны
Такими, какие есть,
Зализывать наши раны?
--Ну, время пока что есть.
Пока этой спешки нету.
Но знайте, однако честь
Не куплена за монету!
И тотчас экран погас,
Затихла пальба орудий.
О, БОЖЕ! Помилуй нас,
Мы все-таки, вроде.  ЛЮДИ!

17

Шел вчерась из магазина
        Весел и плечист 
С «Потребительской корзиной»
         Счастием лучист.

Хлеба черного буханка.
        Литр молока,
Теще с дыркою баранка.
         Рыбьи потроха.

Для себя чекушка водки
         Для друзей пивка,
Жене новые колготки
      К празднику пока.

Пол пакета мелкой гречи.
Масла двести грамм.
Полботинка, Богу свечи.
   К выборам программ.

Два кило себе картошки,
     Два кило муки,
И колбасочки немножко –
        Любят старики.

К чаю сладкую конфету.
         Фунтичек сырку.
Глядь, в корзине больше нету
           Места старику.

Позову сейчас соседей
       И устрою пир
Позову на пир медведей.
Благо есть сортир.

Ибо как у нас в народе
       Испокон веков
К празднику кремлевска вроде
       Стол у стариков.


18
Посмотри-кось, кто ж там едет,
              Кто ж это такой
Через поле на медведе
С поднятой рукой

Речи, речи, речи льются
          Кругом голова
И не хочешь, все сольются 
     Под таки слова.
.
Это ж прямо, погляди-тко
   Вылитый фюрер
Только больно уж он прыткий.
    Нам-то он на хер!      

Но, должно быть повелося
     Так уж на Руси
За весною сразу осень,
     Хоть кого спроси.
И опять все речи льются.
   Ты чуток постой ---
Не успеешь оглянуться -
Ты уж крепостной!

Мы уж это проходили –
     Помнят старики.
Нас уж глупых больно били
С поднятой руки.

Мы уже таких видали—
Родненьких своих –
Не из чужа, не из дали
Помним даже их!

Речи, речи, речи, речи
    Кругом голова,
Но не слышно человечьих –
Волчии слова.

Только, сударь, посмотри-ка,
Если зоркий, вдаль.
Там увидишь то же лико
Ту же там печаль.

19

BITTE/! Cударь! Что ж Вы ждете—
             Это ли не сон
Как похожи Вы на Гёте,
             Или ВЫ  - есть он

Пододвиньте табуретку
           Ближе к огоньку –
Чудеса у нас здесь редки –
Чашечку чайку?

Как никак длинна дорога.
             Сударь не юнец.
Века три, пожалуй, много
    И в один конец.

Тот же взгляд и гордый профиль.-
    Скажет Вам любой.-
Как там друг Ваш Мефистофель.
     Правит ли судьбой?

__ Помер? Жаль! Така потеря!
    Вот был человек!
Кто же там у вас теперя
    Продлевает век?

Да? Но вы от нас отстали-.
      Просто кустари –
Мы хоть тоже не из стали,
      Что ни говори.

А у нас, вишь брат. Науки,
      К черту всю печаль.—
Мы без страха и без муки
     Смотрим в жизни даль.

Не какой-то чернокнижник –
     Неуч Сатана.
     Философии булыжник
Ищет вся страна

Доктора в халатах белых
    Всяких там наук
Аж в неведомых пределах
    В чреве тяжких мук.

Ищут, вишь, средь миллионов.
    Ищут, вишь, давно
Неподвластные законы –
      Вот како кино!

Их ссудили олигархи
    Черною казной.
Чтоб нашли волшебный архи
    Камень заказной.

Что оставил нам нечистый
    Преисподней Гость—
Самозваный и речистый
    Словно пёсью кость.

Этот камень философский.
     Спрятанный в веках.
В душах жжёт огонь бесовский
    И рождает страх.

Страх пред скорою кончиной,
    Жуткий хлад сердец.
Хоть виновный, хоть невинный –
     Всем один конец.

И решили демократы –
     К черту Сатану!
Мы наук оденем латы.
      Дьяволу войну!

Нам отыщут жизни камень
     Наши доктора.
Будет наше5й жизни пламень
       Дольше, чем вчера.

Гёте ты иль Мефистофель,
     Чёрт или упырь –
Не твоей проблемы профиль,
    Пальцы не топырь!

Что главнее в этом мире
     С деньгами мешка.
Хоть и пальцы растопыря.—
     Жизнь коротка!

Не учел тогда Творитель.
   Мир большой творя,
Что мала будет обитель.
     Где встает заря.

Он отмерил жизни квоту
     Поровну подряд
Богачу и патриоту.
Всех, поставив в ряд.

Только там.- Поведал Гёте.-
     Тоже ловкачи –
Кто в законе, кто в почете.
    У кого ключи.

И от ада, и от рая –
Жирного куска.
От дворца и от сарая—
Вот кака тоска!

Там у них уж всё забито.
     Схвачено уже—
Те же менты, те ж бандиты
На своей меже!

«Здесь у вас.— Вздохнул вдруг Гёте,-
         Божья благодать.
Только вы всё что-то ждёте,
Ждёте пятью пять!

Здесь у вас дворец природы.
    Явно не сарай.
Только вы здесь все уроды—
     Идиотов край!

Выбирай чего захочешь.—
Всё вам здесь дано—
Солнце в небе, звезды в ночи—
    Вот како кино!

Красота дана от Бога—
     Хлещет через край.
     И её здесь столько много.—
     Только собирай!

Вы же лживые уроды,
     Пасынки гусей—
Из ничтожнейшей породы
   Из вселенной всей!

Вы, иуды, не живете
   Так, как вам дано.
А друг друга с хрустом жрёте—
     Вот како кино!

Друг ваш рядом—жрёте друга.
Коль любовь – любовь.
Без сомненья и испуга
   Пьёте свою кровь.

Жрёте ангельских младенцев.
     Жрёте стариков.
Никуда вам и не деться—
     Вот расклад каков

Жрёте всё вокруг, что дышит.
     Движется едва.
Что глядит, поёт, что слышит
       Мысли и слова.

Нет, не будет вам прощенья.
     Слово старика,
 Никакого утешенья—
Вот моя рука!

И ушёл тот, кто был Гёте
     Или так похож.
Ну, а вы чего здесь ждёте—
     Вам пора ведь то ж!   


20

К чему бы это? У камина
Я вдруг задумался про вина,
И что за блажь – ночному черту
Меня отправить в город Порту.
Где чудный делают портвейн
Известный на планете всей.
Я побывал на том заводе,
Который это производит
И, вишь, стахановским трудом,
Не помышляя, блин, о том.
Что алкоголь приносит вред,
Но ни один у них обед
Увы, не будет без вина—
Вот вишь, вражина  Сатана!
Вы б посмотрели эти бочки!
Хоть все с творенья мира ночки
На них одних употребить,
Но и на треть не осушить!
Но это же не их вина.
И  не того, что в них вина!
О. вы бы, сударь, помолчали –
Я видел их еще вначале—
В начале нашего экскурса –
Истории достойной курса
(А по традиции вначале
Здесь никогда не наливали)
А наливают опосля  -
Все, чем богата здесь земля,
Ну, а она здесь всем богата
(Во,- не дадут соврать ребята,
Что отстояли честь Руси.
Ты лучше сам у них спроси.
Ребята дружно закивали:
« Да. Это вам не трали-вали»,
А врать ребятам не с руки—
Они ребята - моряки)
О, Португалья, Португалья,
Забуду ли тебя едва ль я! –
Природы сказку, чудо вина,
А населенья половина!
Какие женщины, сеньор!
Каким огнем пылает взор!
Недаром рыцари бывало.
Когда надежды было мало.
Шли на осаду крепостей.
Чтоб только быть поближе к ней.
А что за бред, сеньоры, замки –
Душа, закованная в рамки!
Вся жизнь средь плесени камней
И не пробраться ночью к ней,
Ибо недремлющая стража
В сортир не пустит ночью даже.
И будь ты хоть поэт великий
Поднимут вмиг тебя на пики.
А утром голову твою.
Хоть сам ты весь уже в раю,-
На Кол повесят у ворот—
Глядите, дескать. Идиот-
Он ходит по ночам во сне
Через трубу и по стене.
О горе каждому, о. горе.
Кто нарушает сон сеньоре!
У нас здесь строго, о, шалишь—
Здесь не проскочит даже мышь!
Все, кто нарушит сон сеньоре.
День ясный встретит на заборе!
Вот здесь и думай. Как пойдешь.
Хоть если даже невтерпёж.
Но, говорят, случаи были
И ночью рыцари ходили
Через трубу и по стене.
Сеньору нежную во сне
Рукой железною ласкали
И лат железных не снимали.
Ведь в старину седую дамы
Были не то, чтобы упрямы,
А, как бы лучше вам сказать.-
Душевней были пятью пять!
Идешь, рискуя головой.
Пришел, дрожишь, тебе отбой.
Помашут, милый друг, платочком,
Лишь поцелуй горячий в щечку.
И ты опять, гремя железом.
По простыням с окошка лезешь.
Сорвался, грохнулся на плиты—
Теперь уж точно карты биты—
Такой пойдет по замку звон—
Уже бегут со всех сторон
Псы кровожадные и стража
И палачи  спросонья даже.
И вот уже летит душа
От страсти всё ещё дрожа
Прямой дорогой в небеса—
Такая, стало быть, попса.
Писать—не хватит и главы—
Кудычь теперь без головы—
Не нужен ты теперь сеньоре!
О.горе горькое. О.Горе!
И все равно ведь рыцарь храбрый 
Ступал на собственные грабли
И не пугал и Сатана –
Вот, вишь, кака была страна—
Для нас распущенных урок.
Да, брат, конечно! вдруг звонок!
Кого ж несет в такую пору!
Дверь открываю – Боже, взору
Железный рыцарь предстает!
И.если зрение не врет,
И коль не врут в смятенье уши,
То я в железе вижу мужа.
То бишь, громадного мужчину
И не спросивши про причину:
« Прошу, сеньор мой, открываю,
Хотя уже и твердо знаю,
Что прежде, чем тебе открыть
Фамилью надобно спросить
И номер паспорта, про тёщу.
И где теперя красна площадь,
И кто хозяин бардака.
И чья железная рука 
Теперя нами мудро правит.
И, вишь, кого народы славят.
И где теперь СССР.
Да и, вообще. Что ты за хер.
Уж, получив на все ответы.
Запомни все его приметы.
Чтоб даже через десять лет
Словесный был его портрет
Я ж, почему-то загрустил,
И, дверь открыв, его впустил.
О, эту тягостную грусть
Давно я знаю наизусть!
--Прошу, синьор мой, к огоньку,
Вам лучше стопку, иль чайку?
Прошел ко мне, ступая тяжко.
Свою достал с кармана фляжку.
В коленях ноги подогнул.
И. взгромоздившись, сел на стул.
Рукой взъерошил шерсть на кошке,
Задул свечу, взглянул в окошко.
Где брезжил розовый рассвет.
Мне пододвинул табурет.
(Из кошки искры проскочили –
Мы это в школе проходили –
Какой-то там толь плюс, толь минус).
Достал в рулончике папирус
И громогласно, как из бочки,-
Ни запятые и ни точки.
А также прочи препинанья,
Мне прочитал свое воззванье.
Воззванье было издали
К народом, стало  быть, Земли.
Он прочитал: «Сей богатырь
По всей Земле и вдаль и вширь
Уполномочен комитетом,
Собрав народ по всем планетам,
На Млечном, стало быть, пути
На помощь людям всем придти.
На помощь. Дескать, нам.— Землянам
Но только, вишь, сиречь не пьяным.
С обидой властью иль судьбой.-
Вести несметною гурьбой
На подлецов и мироедов.
Всех отыскав по псовью следу,
В дорогу выдав посошок,
В один брезентовый мешок
И на планету "Аль Капоне"
И даже тех, кто был в законе...
-- Синьор, позвольте Вас спросить.
Их что ль, там будут утопить?
Как новорожденных котят?
Они ж ведь тоже жить хотят!
__ Ну, это уж не наше дело!
Вступай и ты, берися смело!
Пред нами светлые пути...
Лишь слезь с печи, да и идти!
А править я всем буду скопом.
И мы попрем вперед потопом.
Смывая все, все на пути
И недалече, ведь, идти!
Возьми с собой краюшку хлеба.
А нам в пути поможет небо,
Там уж идет вселенский шмон,
Уже на товсь стоит ОМОН!
--Ну, что ж! Позвольте Вас поздравить!
Но кто же нами будет править?
Меня спросите – старика –
Может, пока издалека
Всю катавасию начать,
Чтоб не вернулось дело вспять?
А то опять придут пираньи.
Сожрут нас всех – и до свиданья!
А что же с Думой, что ж с законом.
Завидным нашим пенсионом?
С продажей питией и яств,
Обеспечением лекарств?
А наши кровненькие вклады?
Сожрут опять их эти гады!
А у меня там. Ваша честь.
С полтысячи, наверно, есть!
Меня уж дважды обокрали.
Кого за это покарали!
Его хоть тыщу раз карай.
А все равно им будет рай!
И на земле, и в небесах.
А ты еще про чудеса!
Не, не случиться в мире чудо,
Как бы не стало только худо!
Так и зачем же нам идти
Туда, где нет еще пути!
Зачем же гнать людское стадо
Туда, куда ему не надо!
Зачем же гнать весь этот сброд
Ко счастью задом наперед!
Уж если вы помочь хотите.
На площадь бочки прикатите
Побольше, стало быть, объемом –
Проблем не будет вам с подъемом
И даже тех. кто на печи.
Ты им тихонько сообщи.
Что, дескать, Там, на поле брани
И для господ и всякой рвани
Уж объявили демократью.
И всякий сразу станет знатью,
И все, что здесь сейчас, твое-
Особо это питиё.
И сам увидишь, мы земляне
Об этом будем знать заране
И пусть хоть тайна, хоть секрет.
Здесь будет вмиг весь белый свет!
Ни в лагерях, ни на кострах
В бою не будем ведать страх!
-  Ну, беспредметный разговор!
-- Спасибо. Ваша честь—Синьор!
Давайте, лучше Вам налью.
А я за Вас здесь порулю—
У нас серьезное ГАИ.
Хоть все земляне, все свои,
Но вот же въедливый народ—
Чуть взял, уж знают наперед.
Стоят уже и палкой машут,
Вот и скажи про них, что наши!
Но у меня здесь у камина
Садись в какую хошь машину—
Хошь в дирижабль, хошь в самолет—
Тебя никто здесь не возьмет!
Или на чем ты прилетел?
Я вижу, ты силен и смел!
А умирать за землю нашу—
Нет ничего милей и краше!
Да умирать то мы умеем.
Но не спеши. А то успеем!


21
Куды ж теперь мне против ветра,
Ты сам-то, сударь, посуди –
В длину мне хватит километра
В моем теперешнем пути.

Бывало, сударь, эх бывало
Нахлынет этакий туман –
Что и земли казалось мало.
Подай еще и океан!

Дороги, сударь, было мало—
Иди вперед, куды захошь,
Хоть начинай её сначала.
Назад уже не повернёшь!

Везде тебя — и тут, и тама
Встречают, ждут и подают
Ласкают, как родная мама,
Везде тепло, светло, уют.

Ну, а теперь зато, о. Боже.
Везде проблемы и отлуп.
Ты, будто, стал кривой на рожу
Или, наверно просто глуп!

Бывало, сударь, всё мечталось
Построить где-то Ерикюль.
Ну а теперь мне саму малость –
Каку бы хижину покуль!

Бывало, встанешь спозаранку.
А жисть в тебе уже гудит
И ни загулы, и ни пьянки –
Ничто тебе не навредит.

Теперь же. Господи помилуй.—
Боишься лишний раз чихнуть.
И никакой подъемной силой
Нельзя поднять в какой-то путь.

Всё было в жизни так красиво –
Живи и жизни не перечь.
А я всё жду свово прилива.
Всё жду ещё каких-то встреч.

О, где вы, где вы, где вы, где вы,
Мои прошедшие года.
Мои божественные девы?
Моя подножная еда!

Зато Жить стало много проще—
Сиди, гляди по сторонам, 
Тайгою стала наша роща.
Со страшной джунглей пополам.

Живи себе, упершись рогом.
Считай, что это благодать.
И будь хорошим перед Богом.
А то ведь скоро отвечать!

О. сударь, сударь, что повинно!
Хоть в жизни надо и страдать.
Чуть доживёшь до середины.
А уж конец её видать!


И скоро надо всё оставить—
Как есть, как было нам дано,
Хоть чёрту льстить, хоть Бога славить,
Теперь, наверно  - ВСЁ РАВНО!