Евгений Васильевич Алексеев родился в старинном русском городе Порхове, история которого связана с именем Александра Невского.
Учился в школе юнг ВМФ, служил на Северном флоте спасателем, трудился инженером-кораблестроителем, в том числе - в фирме «Судоимпорт» в Финляндии и Португалии.
Сейчас – на пенсии, продолжает трудиться в Государственном музее истории Петербурга.
Литературой увлекается всю жизнь, писал, по-возможности, «от случая к случаю».
Печатался в журнале «Консул», издал роман в стихах «Женщины», роман в стихах «Атлантида» предоставил для публикации редакции сайта www.NAVY.ru.
Живет с семьей в России, в славном городе Шлиссельбурге, что в истоке Невы.
Быть может глупость не порок,
А просто так – одна морока,
Быть может есть на свете рок
Или всевидящее око.
Иль чаще надо вспоминать
Жены разумные советы,
Учителей, родную мать,
Семью и прожитые леты.
Но все уж поздно – как назло
Нас на кулички занесло.
О, Боже мой, какого черта
Вдруг вместо южного курорта,
Вдруг вместо Гагры, Сочи, Крыма
Кругом вода, вода, вода,
И мы плывем куда-то мимо,
Плывем неведомо куда.
По воле ветра и течений,
Вдали от Южного креста,
Плывем навстречу приключений,
Плывем без дела – просто так.
Прошу, знакомьтесь - наша шхуна.
Зовется простенько – Фортуна.
И, к слову будь, для интересу,
В ней есть какая-то краса,
Какой-то шик, две тонны весу,
Мотор, багор и паруса.
И вот в такой наивной штуке,
Красиво распрямив свой стан,
И на заду скрестивши руки,
Повел нас к Норду капитан.
Клянусь я курицей-наседкой,
Клянусь болотною водой,
Своей семейной прочной клеткой,
Что если буду молодой –
Когда-нибудь, в другие годы,
Когда-нибудь ужо, потом,
Что все часы своей свободы
Я на диване животом
С газеткой буду возлежать
Или в кроватке сладко спать!
Как это было ? На привале
Сидели мы вокруг костра,
Беседу чаем запивали,
Слух ублажала мошкара,
Лилась беседа тихо, гладко
В душе покой и благодать,
Давно поставлена палатка,
Теперь пора бы и поспать.
Но как уснешь – костер горит
И час до утренней зари.
И вот уже когда звезда
Одна осталась в небосводе,
Из-за ближайшего куста
Вдруг появилось что-то, вроде.
Ну, мы давай туда смотреть :
Забавно, что же там такое –
Субъект, козел, или медведь,
А, может, что-нибудь другое?
Вид всем на зависть – страшный, дикий,
И лишь глаза на мрачном лике!
Одни глаза щелятся, м-да,
А остальное – борода!
У нас видок, конечно, тоже,
Нам тоже грех судьбу гневить –
Такой бы всякому дал Боже,
Но нам себя с ним не сравнить!
Субъект без страху и оглядки,
Хоть провалиться, если вру,
Сначала подошел к палатке,
Оттуда к нашему костру.
И на прекрасном диалекте,
Литературным языком
Сказал, де он сеньор субъекте
Хотел бы с нами быть знаком.
Я тоже в молодые годы
Любил бывало поболтать
И, уважая дани моды,
Впадал всегда в такую стать,
Что мог часами врать и врать
Про заграницы, страны, нравы,
Мог врать на темы и без тем,
Мог врать для цели, для забавы,
Мог заморочить вас совсем.
Но даже я тогда, едва ль,
Смог бы соврать как этот враль!
Субъект осклабился востоку,
К костру присел, как сам Христос,
Хлебнул из фляжки малость «соку»,
И вдруг такое нам понес!
Что, дескать, есть на свете чудо –
Прозрачный есть, как утро, край,
Что, дескать, съездить бы не худо –
Там все, что надо – выбирай!
Там первозданная природа
Сильна, красива и вольна,
Там лес растет до небосвода,
И как драконья пасть волна.
Там ожидай любого чуда,
Коль есть в тебе еще душа,
И сам ты жив еще покуда
И не доишься ни шиша!
Там нет извечного вопроса –
Проблемы : «Быть или не быть,
Там дальше собственного носа
Увидеть можно и не ныть!
Где будешь ты – дите природы,
Где будет петь твоя душа,
И крикнешь ты Земле сквозь годы:
«О, Боже, как ты хороша !»
«И есть еще, - сказал бродяга, -
Там острова – не острова,
Но клясться можно под присягой,
Что будто есть про них молва
Людей достойных и правдивых –
Бродяг, заядлых рыбаков –
Всегда степенных, молчаливых,
Лишенных всяческих оков,
Чье слово твердое, как «ять»,
Кому нельзя не доверять.
Когда зари туманной стяги
Затрепетали над водой,
Субъект опять хлебнул из фляги,
Занюхал вкусно бородой,
Икнул, подул на головешки,
И бороды стрельнул на нас,
И ровным голосом без спешки
Повел таинственный рассказ.
Такой рассказ, что в наши души,
Сидевших вкруг, развесив уши.
« Отсюда надо чуть к востоку,
Потом на запад поворот-
И там вдали, немножко сбоку ,
Тебе откроется фиорд.
Ты не ругайся обалдело :
Его на картах просто нет,
А заходи спокойно, смело,
Но только мой тебе совет :
Коль на душе твоей не чисто,
А сам ты просто негодяй,
То разворачивайся быстро
И что есть мочи удирай !
Тогда туда тебе ни шагу –
Иначе страшная беда.
( Субъект опять побулькал флягу ) –
Твое призванье- города !
Живи себе спокойно, чинно,
В асфальте гордо расцветай,
Дави на ближнего невинно,
Копи. Тяни, бери хватай.
Шагай со всеми вместе в ногу,
Со всеми вместе стройно пой,
И жди когда тебе дорогу
Проложит кто-нибудь другой!
Ну, дальше, стало быть. Так вот
Теперь совсем уж очень просто –
Плывете все вперед. Вперед
Вплоть до забытого погоста.
Его когда-то на утес
В былые рыцарские леты
Наверно, сам Господь занес,
Ибо другой дороги нету.
Еще часовня там, окрест
Уходят вдаль леса и скалы
И на скале гранитный крест
Огромный, мрачный и усталый.
Но вы еще вперед чуток,
А дальше вас уж без мотора
Подхватит, вроде, как поток
И принесет довольно скоро
На золотистую отмель
К подножью мрачного утеса –
Началу сказочных земель,
Концу реальности и прозы.
Что дальше ? Не могу сказать.
И сам бы я хотел узнать.
С тех пор лишился я покоя,
Спал с тела, похудел с лица,
И только лишь глаза закрою,
Вот так и вижу наглеца –
Того нахального бродягу –
Глаза горят и борода,
И как ни сяду, как ни лягу-
Все, вроде, как-то не туда.
И слышу словно как сейчас
Дурацкий тот его рассказ.
Как было просто в старину :
Допустим, захотелось что-то
Тебе в далекую страну –
Какие, право, тут заботы -
Две пары лыковых лаптей,
Поклон родимому порогу,
Себе котомку сухарей,
Большую свечку Богу,
Полушку, хлеба каравай,
Перекрестись и в путь ступай.
И что ты там не говори –
Теперь совсем другое дело :
Хоть от зари и до зари
Полгода бегай обалдело :
То раздобудь, того достань,
Того чуть-чуть, сего немного,
Попозже ляг, пораньше встань,
И не рассчитывай на Бога.
И все равно ведь что-нибудь
Как ни крутись, задержит путь!
Когда еще в туманной дымке,
Проснувшись, нежилась заря
И проявлялось как на снимке
Хрустальном утро сентября,
Мы, проводив беспечным взором,
Приют оставленной земли
Спугнули тишину мотором
И гордо в Ладогу пошли.
И было нам какое дело
До всех оставленных забот –
Вода под бортом закипела,
И ясен взор, и курс вперед!
И вечно будьте славны дали,
Прекрасен синий горизонт,
Долой тоску, к чертям печали,
Да будет вечен неба зонт!
И славен будь, и вечен будь
Порыв души, зовущий в путь !
О, утра явь, не будь жестока,
Умойся чистою водой,
Пошли нам солнца луч с востока
И неба синь над головой.
Пусть расцветет теплом невесты
Твоя холодная краса
И пусть желанный ветер с веста
Наполнит наши паруса.
И пусть они, как крылья птицы,
Помчат над синим хрусталем,
И будет пусть, как говориться,
Всегда семь футов под килем !
Команду выстроить на шканцах !
Парадный сбор по кораблю!
Убрать швартовные и кранцы,
На гафель флаг, трубить зарю !
Долой реальности нелепость,
Из глоток - вечное УРА –
На траверзе седая крепость –
Оплот Великого Петра !
Салют державной сей старушке
И славу памяти имен,
И хоть ее умолкли пушки,
Не блещет золото знамен,
И пусть не слышен звон булата,
И не трубит горнист зарю,
А башни эти – экспонаты,
Парадный сбор по кораблю !
Вдруг сотворилось вроде чуда –
Как колдовство, очей обман :
Пополз откуда-то оттуда
Какой-то призрачный туман.
Огнем бойницы полыхнули,
Взвился на башне гордый стяг,
Ударил гром, запели пули,
Кричит труба, проснулся враг !
У нас уж сбиты фока-реи,
Заклинен руль, несет на мель,
Со стен грохочут батареи,
Проклятья, стон, свистит шрапнель !
Умрем, - кричим, - за святость веры !
Вперед, - кричим, - вошедши в раж !
Но из-за крепости галеры
Пошли уже на абордаж!
Эй, бомбардиры ! Пушки к бою !
По цели правым бортом пли !
Но мы уже сидим кормою
На страшной каменной мели.
Матросы ! Марсовым по вантам !
Поставить бом-брам-брамселя !
Сразим врагов своим талантом
Сажать фрегаты на меля !
« Слышь, рулевой, ты что там мелешь?
Никак ты, братец, задремал ?
Куда рулишь, кругом ведь мели ж,
Тебе фарватер, что ли мал !
Эй, слышь, проснись !Теперь уж скоро
И чай согреется, старик,
Поди-ка повозись с мотором
Или поплюй на маховик.
Я отдал руль и стыдно встал :
Никак и вправду задремал ?
А утро стало синим-синим
И над ожившею водой
Явилось сказочной богиней
В фате невесты молодой.
Томленье лик ее румянит,
Сияет синь счастливых глаз,
Она не здесь, она на грани
Других миров, не видит нас.
Взлетают трепетно ресницы,
И радостно за ними вслед
На воду, облака , на лица
Струится ясный чистый свет.
И озаренная рассветом,
Прорвавши гордо тьму веков,
Несется радостно планета
В мерцаньи тайн других миров.
Летит сквозь тайну тайн, вздымая
Со звезд космическую пыль,
Законам вечности внимая,
В свою космическую быль.
И кто бы мог спросить планету :
« Куда летишь ты, в тьму иль к свету ?»
А жизнь, едва прикрывши раны,
Вперед стремит свой быстрый бег,
И землю поделил на страны,
Как на решетки человек.
И как в бреду, как в фанатизме,
К чужим мирам взметнув прогресс,
Он продолжает свои «-измы»
Держать как штык – наперевес!
Товарищ, голову склони,
На караул возьмите шпаги,
Зажгите вечные огни
И приспустите скорбно флаги!
Здесь небо выцвети в салют,
И волны выстели цветами,
Здесь выходите из кают
И молча стойте вместе с нами!
Здесь горе, гордость и печаль
В напеве волн на вечной тризне,
Здесь люди превращались в сталь –
Здесь пролегла Дорога Жизни !
Раз как-то я читал поэта -
Большого мастера стиха,
Как незадолго до рассвета,
Заливши водки в потроха,
Он шел домой, пуская слюни,
О том, что годы пронеслись,
Что он давно уже не юный,
Что нет любви, что стынет жизнь,
Что на душе железом ржавым
Лежат прошедшие года,
Что снова юношей кудрявым
Не быть поэту никогда .
Ну, что ж, поэт, давай по чести
И мы здесь помолчим с тобой,
Покурим просто, молча вместе –
Как будто скоро в страшный бой.
Давай, поэт, мы все забыли,
Так будем просто хоть честны
Во имя той далекой были,
Во имя будущей весны.
И ты, и я – мы просто люди,
Хоть ты поэт, а я – никто :
Не боги мы, пусть не осудит
Ни жизнь, ни совесть нас за то.
От цели к цели, как в телеге
Меня по жизни пронесло,
Храпели кони в быстром беге,
На седока скосившись зло,
« Скорей, скорей,» - орал дубина,-
Утратив счет мелькавших дней,
И лишь кнутом по мокрым спинам
Хлестал измученных коней.
Неслись мы вскачь, а вдоль дороги
Как на запретной полосе –
Поля, леса и гор отроги,
И жизнь цвела в земной красе.
Цвела для нас, смеялась звонко,
Звала : « Останься, цели брось !»
Как та далекая девчонка,
Что встретить так и не пришлось!
Вперед! Вперед! Как в бесконечность,
Вперед! К закату сквозь года,
Вперед! Вперед! Как в бой, как в вечность
По той дороге в НИКУДА !
В моем иль в вашем брюхе пусто, -
Пардон, мадам, - не все равно.
Здесь надо так : кочан капусты,
Тушенки банку, рис, пшено,
Немного перцу, малость соли,
С венка лаврового листа,
Картошки чищенной поболе –
Все в котелок, потом до ста
Сие по Цельсию нагреть
И тихо, скромненько говеть.
А, если все это, к тому же,
Водой додумались залить,
То, уверяю вас, не хуже,
А даже лучше будет жить.
И уж тогда-то, как в награду,
За ваш геройский тяжкий труд
Из котелка душе в усладу
Такие запахи пойдут,
Что вы, забывши чин и честь,
Поближе норовите сесть!
Из всех из нас я самый хилый, -
И возмутись, попробуй, подь, -
Ни красотой, умом, ни силой
Не наградил меня Господь !
Но уж когда, как звон булата,
Раздастся ложек чистый звук –
Во мне вскипает кровь солдата,
Я весь горю, мне дьявол друг!
И я лечу, подняв забрало,
В руке могучей – кладенец !
Я бью врагов. Мне все их мало,
Я – богатырь ! Я – Молодец !
Всяк гражданин чужое кредо
Обязан чтить и уважать,
И если кто после обеда
Решил часок-другой поспать,
Уйми в душе священный ропот
И к делу в помыслах летя,
Переходи пока на шепот –
Мужчина спящий – как дитя !
Он витязь, что на поле брани,
Забвенный должен умирать,
Так будь ему нежнее няни
И замени родную мать!
Весь день мы держим чуть к востоку,
Весь день не дремлем у руля.
Весь день мы ждем к какому сроку
Вдали покажется земля.
И солнце радостно на лица
Весь день струит лучей поток
И гладит нежно нам ресницы
Прохладный чистый ветерок.
Но капитан лишь зорким оком
На горизонт глядит в бинокль –
Весь день он ждет и ждет, и ждет –
Когда покажется фиорд !
И всю-то жизнь мы ждем чего-то,
И, разуверившись, опять
Сквозь каждодневные заботы
Мы снова начинаем ждать.
Мы ждем. Отмеренное время,
Как идеальный метроном,
Лишь годы капает на темя,
Но в измерении ином
Уже растет цветок надежды,
И пусть он мал и робок пусть,
Во взгляде промелькнет, как прежде,
Знакомой, странной песни грусть.
И снова в этой песне дальней
Забытый слышится мотив -
То лучезарный, то печальный,
В ней свет луны, в ней шепот нив,
В ней что-то, слышанное где-то,
В ней сон чудесный по утру,
И снова мысли рвутся к свету,
А сердце просится к добру.
И ты – счастливый, вдохновенный,
Стряхнув с души ненужный хлам,
На миг постигнешь суть вселенной,
На миг увидишь жизни храм.
И в этот краткий и чудесный
Миг время остановит бег,
И жизнь взметнется страстной песней,
И ты поймешь – ты Человек !
Но быстро, быстро миг промчится,
И жизнь начнет тебя опять
Как в бурю раненную птицу
В волнах безжалостных швырять.
И снова, даже в смертном ложе,
С надеждой тайною опять
Ты будешь ждать чего-то все же,
Несбывшееся что-то ждать…
Уж солнце близилось к закату,
Уж гас его стальной накал,
Но кто-то на коне крылатом
По небосводу проскакал.
И полыхнуло следом пламя
Багряным факелом огня.
Взметнулось с запада. Над нами
Еще светились краски дня,
Но конь могучий и крылатый
Летел дорогою одной
И заревом горели латы
Над заколдованной водой.
И вдруг за ним в полнебосвода
Ударил огненный фонтан,
И свет его украсил воду
Как кровью миллионов ран.
Вот всадник на коне могучем
Уж еле виден вдалеке,
Но, зажигая в небе тучи,
Пылает флаг в его руке.
Все дальше всадник – мягче краски,
Фонтан таинственный погас,
Печальной грустью, нежной лаской
Закат затеплился сейчас.
Счастливых снов тебе, светило,
До завтра, верный добрый друг,
Ты нас согрело, нас взрастило,
Дало нам разум, силу рук.
Ты – наш могучий, добрый гений,
Ты – свет, любовь и жизнь сама,
Прощай, плывут с востока тени
И по воде крадется тьма.
Ее попутчицей случайной
На небо выплыла луна,
И темною зловещей тайной
Зажглась под нами глубина.
Темно и страшно, вдруг с востока
Рванул незримый крепкий шквал
И дьяволом в снастях и блоках
Завыл, как призрачный шакал.
И улетел. И снова тучи
Ползли, рождая странный гул
И громоздились мрачно в кручи
Как перед штормом. Он задул,
Рванул упругой силой жгучей
И вот, уже вошедши в стать,
Жестокий, вольный и могучий
Пошел по Ладоге гулять.
Он хохотал, как дьявол мщенья,
Он человека презирал,
И ни пощады, ни прощенья
Нам не сулил, не обещал.
Он шел на нас как рок, он сходу
Все сантименты сокрушал,
Потом обрушил небо в воду
И тучи с озером смешал.
И вдруг такой устроил пляс,
Что близок стал наш смертный час.
Уж не забуду эту ночь я –
Весь мир грохочущая жуть,
Воды полшхуны парус в клочья,
И в голове, и в глотке муть!
Свело колени, локти, спину,
Поджилки трепетно дрожат,
Душа дрожит, как лист осины,
А под ребром как три ножа !
В груди предсмертная икота,
В глазах лиловые круги-
Прости, прощай, но жить охота,
Хоть ты, что ль Боже, помоги!
Ну помоги же хоть немного,
Хоть мы давно не верим в Бога !
Когда в душе органом Баха
Забьются, раздирая грудь,
И зарыдают песни страха,
Когда весь мир заполнит жуть,
Когда инстинкт всего живого
Нежданно, властно вместо нас
В защиту жизни скажет слово –
И будет мощным этот глас,
Не каждый сможет, как ни кинь,
Сказать веселое – АМИНЬ.
Природа в муках мирозданья,
Должно быть спутав день и час,
С непоправимым опозданьем
И после всех взялась за нас.
Собрав остатки материала
И лоскутки былых идей,
Вздохнула горестно сначала
И сотворила нас – ЛЮДЕЙ.
Но, что б потом не стало лишних,
Лишь по одной дала нам жизни!
Бывает жизнь похуже ноши,
Но мне, - ну как бы вам сказать, -
Не только жизни, жаль калоши,
Коль приходилось потерять.
Мне жаль всего, чем я владею,
Но ведь бывает, говорят,
Что жизнь меняют на идею,
Что отдают за нежный взгляд,
За честь, за ломаный пятак,
Но много чаще – ПРОСТО ТАК !
Всю ночь неведомая сила
Под хохот, стоны, свист и вой
Во тьме по Ладоге носила
Нас между небом и водой.
Но есть предел – и пляска эта
( Не знаю, как ее назвать )
Вдруг незадолго до рассвета
Заметно начала стихать.
И уж луна, а под луной
Волна в обнимочку с волной.
Стихает шторм, вернется скоро
Сюда безмолвие и гладь,
Покой, гармония без спора,
И, может даже, - благодать.
Покой, покой ! Но нет покоя,
Коль вышло – нечего искать,
Что все не то, все не такое,
Иль в прошлом все. Иль не догнать!
Но к черту ! К черту тяжкий груз
Полночных дум, полночных Муз,
Во тьме души слепой полет,
И страхов, страхов вечный гнет !
Эй, капитан ! Рули вперед !
Туда, где нас, конечно ждет
Краев чудесных яркий свет
И даже тех, которых НЕТ !
Я ночью сошел с ума –
Нас в доме вдруг стало двое –
Глядит на меня зима
В окно и тоскливо воет.
Задернуть хочу плотней
Холщовые занавески –
Глядит на меня, на ней
Горят колдовские фрески.
Вчера в этот старый дом,
Что б в ноги ему поклониться
И памяти о былом
Приехал опять из столицы.
Остались мы с ним вдвоем
И нету назад возврата
В тот мир, что казался в нем
Мне вечно живым когда-то.
И кто ж мне вернет теперь
Несметные эти утраты,
И кто мне откроет дверь
Туда, где все было когда-то.
Один я, один стою
И мне никуда не деться –
Ни в юность, ни в зрелость мою,
Не спрятаться даже в детство.
Лишь здесь, в моей детской душе
Всегда вырастали крылья,
И счастье мое уже
Лишь здесь становилось былью.
О, сколько волшебных минут
Под крышей его я изведал
Когда я, счастливейший, тут
У бабушки жил и деда.
Я помню, тогда с небес
И солнце лишь мне пылало,
Когда я в страну чудес
По тропке бежал бывало.
Здесь каждый любил цветок,
И каждую знал травинку,
Я б самый счастливый мог
Припав, целовать тропинку.
Кто помнит еще страну,
Когда она только из боя,
Когда она как в старину
И пашет опять и строит.
Но разве ж могло тогда
То счастье затмить у ребенка –
У каждого дома беда
И в каждой семье похоронка.
Теперь через толщу лет,
Наивный, хочу разобраться :
Как люди от стольких бед
Могли еще петь и смеяться.
Бегу от избы до избы –
По улице сплошь пепелища,
И труб закопченных столбы,
И рядом землянки – жилища.
Но каждый меня норовит
Улыбкой и добрым словом,
И каждый покажет вид –
Как чудны на мне обновы.
Ну я и доволен и горд,
Счастливому как не смеяться –
Штаны из мешка – первый сорт,
Рубаха – из старого платья.
Как дорог мне их привет,
Как мир здесь у них прекрасен,
И слышу тихонечко вслед :
« Да это ж из Порхова – Васин «
И гордый был я каждый раз,
Что все здесь так отца любили.
О, если б он был сейчас,
Как счастливы с ним мы бы были !
Теперь уже рядом – вот тут,
Три дома всего от колодца –
Сейчас все цветы расцветут,
Сейчас засияет солнце !
Да вот он – родимый дом,
Здесь все моих сказок страны –
Дворец с золотым крыльцом,
До неба вокруг фонтаны !
Лечу я, не чуя ног,
К волшебнице к главной в объятья,
Все тот же на ней платок,
Все то же родное платье !
Как принца ведут во дворец –
Времянку в саду из фанеры.
А я-то какой молодец,
И нет восхищенью меры.
И гордый иду такой –
Я детям другим примеры –
А как же, ведь я городской,
Какие во мне манеры !
О, Господи, сколько лет
С той чудной поры пролетело,
Давал я не раз обет,
Что буду и честным, и смелым.
И памяти той святой
Я буду всегда молиться,
И век доживая свой,
Вас помнить – родные лица !
И сколько я раз потом
Сюда приезжал бывало,
Построил дед новый дом,
И деда потом не стало.
Но счастье тех детских лет
Меня каждый раз встречало,
Хоть много невзгод и бед
Над домом святым пролетало.
Ну разве забуду я
Той жизни своей начало,
И как вся большая семья
На праздник сюда приезжала.
Хоть было тогда на столе,
Наверное, очень скудно:
Ведь хлеб на колхозной земле
В ту пору давался трудно.
Но помню доселе я :
На бабушке новое платье,
И все мои тети, дедья –
Все сестры отца и братья.
И целая куча детей –
Не так-то легко разобраться,
Который здесь старший, кто чей,
А, в общем-то – сестры и братья.
И в памяти все моей
Остались такими, как были –
Из жизни далеких дней,
Из прошлой счастливой были.
Потом вдруг за годом год
Как мимо меня пролетели.
Куда-то спешил я и вот
Качнулись уже качели.
Один я теперь, один
В итоге своем убогом
Стою, как заблудший сын
Пред временем – судией строгим.
Где сам виноват, где судьба,
Я годы по пальцам считаю,
Простите ж меня раба –
Вы так милосердны, я знаю.
Я мерю опять тропинку
Шагами в который раз
И будто колючую льдинку
Опять занесло мне в глаз.
Здесь осень в Финляндии снова,
Злой ветер срывается с крыш,
Здесь осенью все сурово,
И очень тоскливо, малыш.
Тоска – это с неба туча,
Упавшая вдруг на грудь,
Она тяжела и липуча,
Проклятье она и муть.
Пустые и грязные нивы,
Которым вовек не цвести,
Гнусавых псалмов мотивы,
Одна пустота в пути.
Сейчас ты, малыш, далеко,
По детски спокойно спишь.
Друзей тебе добрых много
И счастья тебе, малыш.
Как-то утром спозаранку
Вышел зайчик на полянку,
Но не прыгать и играть,
А картину рисовать.
Говорит он : « всю красу я
На бумаге нарисую,
Всю полянку эту нашу
Нарисую и раскрашу.
Небо будет голубое,
Солнце будет золотое,
А на небе облака
Белым выкрашу слегка.
Елки выкрашу зеленым,
Нарисую сосны, клены,
На березках точка в точку
Нарисую все листочки,
Все листочки, все кусточки,
А под ними все цветочки -
Колокольчик синий, синий,
Одуванчик словно иней,
Там в траве повсюду кашки,
Желто-белые ромашки
( Это, если что не знаю,
На ромашках отгадаю )
И, конечно, васильки -
Голубые огоньки.
А потом лишь раз и два-
Бирюзовая трава.
Ведь траву все дети летом
Бирюзовым красят цветом.
Нарисую в небе птичек –
Быстрых ласточек, синичек,
Воробья, грача, скворца –
Лета красного гонца.
Лису противную такую
Ни за что не нарисую,
Злого волка и сову
И посмотреть не позову.
Позову лишь всех зверят –
Пусть хоть целый день глядят.
Сядут в травку под рябиной
И любуются картиной.
А потом по той дорожке
Отнесу ее Лилешке.
Где по небу ходят тучи,
Среди звезд луна живет
Пролетает самый лучший,
Самый быстрый самолет.
Смотрят летчики в окошко
С нетерпеньем с двух сторон –
Письма ж папе от Лилешки,
Где же этот Лиссабон?
За окном поля-делянки,
Горы, реки и леса
Вдруг из леса на полянку
Прыг хитрющая лиса.
Говорит : « не той дорогой
Полетел ты в дальний путь,
Поиграй со мной немного
Или просто так побудь.
В Лиссабоне дождь и лужи
По сорок календарю,
Хочешь, я тебе на ужин
Манной каши наварю ?
Журавля теперь здесь нету –
Всю тарелку сам съедай,
Только мне лисе за это
Письма Лилины отдай.»
Но ни слова не ответил
Гордый Лилин самолет
И быстрей, чем буйный ветер
Снова ринулся вперед.
Удивились дяди, тети –
Разговорчивый народ :
« Мы же знаем Лилю, вроде,
Где ж она теперь живет?»
Самолет им отвечает,
Пролетая на рекой,
Даже Том и Джерри знают –
Город есть в стране такой
Где от мала до велика –
Все по-русски говорят
И Лиля с мамой Анжеликой -
Это город Ленинград.»
Осерчал тут вдруг ветрило,
Стал, противный, страшно выть
И пытаться буйной силой
Самолет остановить.
« Разве ж ты меня догонишь, -
Отвечает самолет, -
Папа Лилин в Лиссабоне ж,
Он от Лили письма ждет.»
Обессилил ветер скоро,
Стал заметно отставать,
Утихать, и вот за горы
Полетел, противный, спать.
Самолет летит все выше –
Ввысь сквозь облачный туман,
Вот уж стали видны крыши,
А за ними океан.
Он красою дивной блещет,
Не достать нигде до дна,
И весь день на берег плещет
Бирюзовая волна.
Говорит она вздыхая :
« Нету спешки, мой дружок,
Видишь, люди отдыхают
Сядь и ты на бережок.
Хорошо на теплом пляже –
Ляг, лежи и загорай,
Хочешь, даже вместе ляжем –
Места много, выбирай.»
« Не зови, волна крутая,
Видишь, там аэродром, -
Отвечал ей, пролетая,
Самолет под рев и гром.
Там, на взлетной на дорожке
Лилин папа будет ждать –
Писем много от Лилешки
Должен я ему отдать.»
Сегодня мамы там и тут
Все что-то жарят и пекут
И все боятся, что вот-вот
Придет нежданно Новый Год,
А ведь у них еще не срок :
В печи не высидел пирог,
И майонез пропал, как клад,
Ну хоть выбрасывай салат,
И для детей наверно б надо
Еще поставить лимонада,
И не мешало б для гостей
Еще каких-нибудь сластей.
Лилешка маме помогла,
Свои закончила дела,
И вот уже средь детворы
Она катается с горы.
И как же весело самой
Промчаться с горки ледяной!
Она под горку словно птица
На быстрых санках вихрем мчится.
И вот нисколько не боится.
А санки мчат во весь опор,
Вдруг видит Лиля – светофор
В снегу под горкою стоит
И, улыбаясь говорит :
« А вот и я пришел, привет !
Включить для вас зеленый свет,
Что бы из всех зеленых сил
Он целый год для вас светил.
Я не во сне, я наяву,
Я в вашем городе живу
И день и ночь стою в снегу –
Дорогу эту стерегу,
Что б только добрые машинки –
Друзья глазинки - колесинки
Могли бы к вам на Новый Год
Здесь сделать нужный поворот.
А на плохих я закричу,
Плохим я красный свет включу
И ни за что не пропущу!
Я вас люблю, мои детишки –
Лилешки, Катьки, Петьки, Гришки
И потому для вас для всех
Принес веселый детский смех.
Но только полный уговор, -
Промолвил дальше светофор, -
Переходи дорогу
На свет зеленый строго.
А коль одна пошла гулять,
Чур на дороге не играть,
Не ждать, не бегать, не скакать.
Тогда я к вам приду опять,
И мы с тобой под Новый Год
Под елкой станем в хоровод!
И в жару и на морозе
Я примчусь на паровозе
Не по рельсам, не по шпалам –
По снегам от солнца талым,
По морям и по лесам
И по прочим чудесам.
По болотам, по лугам –
Упаду к твоим ногам :
« Здравствуй, заинька моя,
Посмотри-ка – это я.
Ну а что до паровоза –
Так стихи ж это, не проза! «
О, ангел мой, не будь же дурой!
Я на коленях пред тобой
Молю, о - будь моей Лаурой,
Моей возвышенной судьбой!
Твои уста, твоя фигура –
Бессилен здесь Петраркин дар,
Тебя лишь, о, моя Лаура,
Оценим я и антиквар.
Мне все знакомы девы-музы
В районе нашем и окрест,
Но только наши, наши узы –
Есть провиденья верный перст.
Мы будем жить в любви и в мире –
Счастливых двое – я и ты
В твоей двухкомнатной квартире
Я за столом, ты у плиты.
О, жизнь моя, моя богиня,
Пегас мой в нынешнем году!
О, если ты меня покинешь,
Я под забором пропаду!
Рыжая фея с глазами зелеными
На сером асфальте, в неоне реклам
Синею птицей в блеске неоновом
Вызов бросает могучим богам.
Стройна и прекрасна,
надменная, первая
Гордо стоит,
Красотою сверкая.
Глядят на нее-
И вибрируют нервы,
И дальше плетутся
От страсти икая.
В зеленых глазах
Отчужденность богини,
В мраморе тела
Пламени страсть,
Тайны прекрасного
В трепете линий,
В музыке голоса –
Царская власть.
Гляжу ей в глаза,
Как в морскую пучину,
Как в черную магию,
Как в колдовство,
И вдруг исчезаю,
Пылаю и стыну,
И нет уже больше
Кругом ничего.
Зеленые, красные
Мечутся тени,
Взрывается сердце
От счастья и страха,
И голову я ей кладу
На колени
Как вне реализма
На лобную плаху.
Зеленым и красным
Сливаются зори,
Трепещут как стяги
На призрачных лицах,
И жутко мерцает
Зеленое море,
И крыльями машет
Синяя птица !
Молю я тебя – покуда
Меня не взяла простуда,
Пока я бациллу не съел,
Пока мне чирей не сел,
Пока не трясет лихорадка,
Пока не хромает пятка,
Пока в животе не урчит,
Пока по ночам торчит
Ты чувства свои взбереди
И ночью ко мне приди.
Сострой мне, красотка, глазки
Не надо глядеть сурово,
И тотчас былые краски
На мне засияют снова
Тебе красота от Бога
Не стоила ни копейки –
Взгляни ж хоть разок не строго-
Не будь же такой злодейкой !
Товарищ, был твой путь далек,
Так загляни на огонек.
Скиталец из других миров,
Ты здесь найдешь любовь и кров.
Оставь межзвездную печаль
И на крыльцо ко мне причаль.
Будь гуманоид ты, примат –
Тебе я буду верный брат !
Хоть великан ты, хоть малыш –
Меня ничем не удивишь.
Ведь нам здесь каждый божий день
Мозги сдвигают набекрень.
И уж не важно сколько ног,
Какой уж есть, как создал Бог.
Снимай галоши, в угол трость –
Теперь ты мой желанный гость.
У нас все просто : путь один –
Жена сгоняет в магазин,
Но, что б взбодрить усталый дух,
У нас Указ – лишь после двух.
Она хоть, брат, и по Указу,
Но очень хороша от сглазу!
А звездолет и антураж
Я отгоню к себе в гараж.
Здесь с этим строго – что ни гни,
А за рулем нельзя ни-ни!
О как бы я, мой звездный брат,
Такой бы встречи был бы рад !
Мы б сели к нашему столу,
Что б на землян не лить хулу,
И я б сказал : « Давай-ка, брат,
Не обессудь, уж чем богат !»
И как по маслу с этих пор
Пошел бы умный разговор.
Ты б о своих, а я про нас –
Про то, про се пошел бы сказ.
Я не политик и не тать
И потому не буду врать.
Сначала я б про глубь веков :
Как человек в плену оков
От обезьяны был рожден,
Но быть разумным осужден.
Что для него, как «аз» и «буки»
Душа дана. Но лишь на муки.
Ну а теперь, вишь, на шиша
Нам эта, стало быть, душа !
Я б рассказал тебе о том
Как мы с мечом, как мы с крестом
Геройски славили в веках
Тщеславье, алчность, ложь и страх.
И как в всесилье гнусном, глупом
Прогресс мы двигали по трупам.
Нас будто вел жестокий рок,
И уж никто свернуть не мог.
Теперь нам кажется, что мы –
Все индивиды и умы.
И даже знаем жизни суть…
Давай-ка, брат, еще. Ну будь !
Но и у вас ведь, говорят,
Дела не много лучше, брат,
Наверно тоже Божий глас
Не очень слышен и у вас ?
Ну вот, гляди-ка, и рассвет
Нам посылает свой привет.
Как это чудно – погляди.
Куда ж ты, брат мой, посиди!
Но ты, я вижу, загрустил,
Хоть ты иной, но очень мил.
Тебя я буду вспоминать.
А может, завернешь опять ?
Но только всем не доверяй –
Здесь на Земле у нас не рай !
Прощай ! Безбрежна пустота,
Но даже в ней живет мечта,
А для мечты ведь нет преград.
Я буду ждать ! До встречи, Брат !
О, силы грозные стихий,
Разгул неведомого духа,
Коварство помыслов лихих,
Ворчащих где-то в небе глухо!
Потом бродящих целый год
Туда-сюда по белу свету –
Не троньте светин самолет,
Ну, и саму, конечно, Свету!
Она – как эта синева,
Когда летишь над облаками,
Она – как добрые слова,
Когда у вас на сердце камень.
Я мог бы в полной темноте
Опять все эти десять тысяч
Лететь, болтаясь на хвосте,
Что б от нее опять зависеть.
Ужели надо старику,
Что б все вокруг в нее влюбились
Кричать с зарей « ку-ка-ре-ку «,
Чтобы глаза у всех открылись.
А мой сломался «ероплан»,
Мне не летать за облаками.
Я тот, наверное, болван,
Который жив еще мечтами.
Да кто же не знает где град
Сан-Франциско !
Совсем от Бердищева, стало быть,
Близко.
Садитесь спокойно в Москве
В самолет,
Махните всем ручкой и смело
Вперед!
А там уж любой вам покажет
Дорогу-
В твое Сан-Франциско, а хочешь
Так к Богу.
Возьми «посошок», если есть,
На дорожку,
А сам норови как поближе
К окошку.
Свои драгоценные, стал быть,
Чресла
Ремнем пристегни крепко-накрепко
К креслу.
Гляди, как сверкают внизу
Облака,
Но это еще не Франциско
Пока.
Гляди, как в сиянии синего
Света
Идет по проходу волшебница
Света.
Да ты не хватайся рукой
За стоп-кран –
Она стюардесса, она не
Обман.
Она просто светом волшебным
Лучиться.
( таблетками тоже не надо
лечится )
Но только старайся не глянуть
Ей в очи.
Иначе твой путь безмятежный
Окончен !
Но это опять же еще не
Франциско,
Хотя уже рядом, хотя уже
Близко.
Тебе расхотелось в Франциско
Дружок ?
Возьми, коль осталось, еще
« посошок «
Теперь тебе лучше б летать
Вкруг планеты
Всю жизнь свою только бы
Рядом со Светой ?
Но вот же – гляди под крылом
Сан-Франциско.
Сам видишь, как он от Бердищева
Близко !
Ты слезы теперь поскорее
Утри,
Смотри же скорее. Смотри
И смотри !
Смотри – вот теперь уже близко
Он близко –
В немеркнущей славе своей -
Сан-Франциско !
Много ль у старого сивого мерина
Счастья коневьего в жизни отмерено –
Злая судьба, взгромоздившись на спину,
Сына степей превратила в скотину.
Гордую шею продела в хомут,
Ноги связала веревками пут.
Если в душе и осталося что-то,
Только кому ж в ней копаться охота.
В грязном загоне, Богом забытом,
Счастье его не коснется копытом.
В лунную ночку призывное ржанье
В теле не вызовет муки дрожанья .
Что за судьба – даже в нудную строчку
Жизни своей не поставить и точку.
Если б создатель был чуть подобрее,
Разве такая была б лотерея !
Лети, мой конь, неси, мой конь,
Скачи во весь опор,
В крови моей горит огонь
И ты силен и скор.
Мы много дней с тобой в пути,
Мы сбили сто подков,
Но мир все так же впереди
Лежит красив и нов.
Нам километры по плечу
Бесчисленных дорог,
Но лишь бы знать куда хочу –
На запад иль восток.
Но лишь бы знать чего хочу
И где искать друзей,
Но все же я тебе кричу :
Вперед ! Скорей ! Скорей !
Уж поздно теперь спешить –
Уже не догнать удачу !
Куда нам теперь служить –
Пегас превратился в клячу !
И странно, мои слова
Как будто полны печали,
Ведь, вроде, уже не нова
Мне песня о том причале,
Где тихо стоят корабли,
Стоят и молчат угрюмо,
А песнь голубой земли
Ржавеет в дырявом трюме.
Ашот стоял картинно смуглый
На южном пляже босиком
И Юной девы образ круглый
Гонял, как шар, под языком.
И рядом с ним еще стояли
И тоже, стал быть, босиком
И тоже, стал быть, все катали
Под незнакомым языком.
Но был язык тот столь понятен,
Что от такого языка
Мря чистейшая без пятен
Так и чесалася рука.
О, как бы хотел я слова превратить
В рычащих зверей саблезубых,
Которых бы в гневе могли сотворить
В проклятье открытые губы.
Как псов бы на подлость я их натаскал
В упорной и злой дрессировке
И был бы прекрасен их жуткий оскал,
Прыжки и разящи и ловки.
По верному нюху находку –
Мастей и фасонов любых сволоту –
И хваткою мертвой за глотку !
О, был бы не скуден у них рацион
И поиск его – не задача.
На каждом шагу отыскался бы он,
Везде их ждала бы удача !
Будь я поэт, то в тот же миг
Я б тоже памятник воздвиг,
Но только малость послабей<;br>
На радость диких голубей :
«Ура ! Какой-то там поэт
Нам здесь устроил туалет !»
И все б в округе алкаши
Во мне б не чаяли души:
Здесь, вроде как не на виду,
Справлять сподручнее нужду.
А все окрестные красотки
От счастья б писали в колготки.
В потоке уличном густом
В меня бы тыкали перстом.
И, несмотря на все запоры,
Меня б украли ночью воры,
Потом величество мое
Снесли бы, блин, в утиль-сырье.
Нет, лучше я уж подожду –
Другую справить бы нужду .
Как жаль, что я свово Пегаску
Давно отправил на колбаску,
А свою рыжую девчонку
Сменил на дальнюю сторонку,
Добро родного сундука
Дал за тельняшку моряка.
О, милая фрекен, и как Вы сумели
В суровом краю, где бушуют метели,
Где грозный прибой на морском берегу
На свет появиться цветком на снегу!
Я помню то время отлично – тогда
На небе зажглась золотая звезда,
А в Млечном пути, - Вам никто не соврет,-
Вовсю ликовал ихний звездный народ.
И Вы расцвели словное дивное диво –
Стройна, элегантна, умна и красива.
С врагами сурова, с друзьями нежна,
С удачею верной повсюду дружна.
По тверди шагаете легкой походкой,
По морю скользите надежною лодкой,
По небу несут два могучих крыла,
Подвластны Вам суть и любые дела.
Вы та, на которую впору молиться,
Что ночью волшебною может присниться.
Меня же сгубили сомненья и годы,
«Ореховый « остров, мои пароходы,
И все для меня уж не утро, а вечер,
И Вы, фрекен, тоже далече, далече.
За вирши сии не казните поэта,
А коль улыбнетесь – мне жаркое лето.
Средь толщи вод издалека
Течет могучая река
И там, куда она течет,
Теплеет снег и тает лед.
Несет, несет она свои
От юга теплые струи
К холодным дальним берегам,
Чтобы теплее стало там.
Течет, течет река Гольфстрим,
И чайки кружатся над ним,
И быстрый греется дельфин –
Морских пучин разумный сын.
И проплывают корабли,
К нему направивши рули.
Они куда-то все спешат,
Но он и им бывает рад.
Уж покорил немало рек
Своим желаньям человек,
Но только вот река Гольфстрим
Не покорилась перед ним.
Она течет себе, течет,
Снискавши славу и почет
У рыбаков и моряков
На протяжении веков.
Знаешь, приятель, где Кабу да Рока?
Это отсюда совсем недалеко.-
Надо лишь гордо и прямо взглянуть,
Надо лишь смело и твердо шагнуть,
Надо расправить усталые плечи,
В сердце зажечь огонь человечий.
Видишь, приятель, Кабу да Рока –
Это отсюда совсем недалеко.
Эту картину вижу я сам:
Строится дом не по дням, по часам.
Вижу ее каждый день из окна
Вот посмотрите, какая она.
Строится дом без натуги, без спора
Ладно, красиво, весело, споро.
Солнце ли жаркие мечет лучи –
Так и мелькают в руках кирпичи.
Осень пришла, зарядили дожди,
Кажется. плюнь и поди подожди !
Как бы не так – тот же ритм и работа,
Но погоди, там нелепое что-то:
Вместе со взрослыми двое – детишки
Лет по двенадцати, может, парнишки.
Так же поденно работают коли,
Значит, конечно, не могут быть в школе.
Им бы удача такая случиться,
Им бы за партой сидеть и учиться,
Книжки б читать, решать бы задачи,
Только не всем здесь такие удачи.
Эти работают лет с десяти,
Этим в трудах и заботах расти,
Эти о детстве-то знают покуда
Только лишь как достается эскудо.
«Что же с тобою сегодня, Жузе,
Видишь раствор застывает уже !
А ты что, Фернандо, без дела стоишь ? «
И снова спешит расторопный малыш.
Тащит железо, раствор, кирпичи
И как-то по-взрослому грозно молчит.
Трубы грохочут, бьют барабаны:
Праздник сегодня, праздник Вианы.
Город ликует, город украшен
Весь от асфальта до зубчатых башен.
Всюду над улицей нежны и ярки,
Как кружевные цветочные арки.
Синее небо. Сочные краски,
Сцены легенд и народные сказки.
Солнце над городом, солнце во взорах
Тысяч сеньор, сеньорит и сеньоров.
В трубы дудят на углах трубачи,
И уж, конечно, никто не молчит.
Пляшут, танцуют, пьют и едят
И только туристы просто глядят.
В пляску, сеньоры, скуки нет места –
Праздник сегодня – народная феста.
Рядом на площади цирк и базары,
Аттракционы, харчевни, товары,
Золото, ткани, фарфор и ковры
Щедрой земли золотые дары.
« Эй, подходите скорей, бедняки,
Да доставайте скорей медяки.
Нет, здесь не кормят, сеньоры, в кредит,
Пусть-ка в кастрюле еще покипит.»
И здесь все танцует, поет и грохочет
И тоже не знает, кто чего хочет,
А коль и увидишь согбенные спины –
Так это сеньоры жарят сардины.
А как грациозно идут сеньориты –
Кораллы уста, бронза ланиты.
Стайкой в толпе проплывают монашки,
А ветер проказник, ах вы бедняжки!
Праздник сегодня, но коли не лень,
Спать не ложись и жди завтрашний день,
Ибо для завтра не надо рекламы –
Шествие завтра – гвоздь всей программы.
Город и ночью как улей гудит
С крыш и с балконов и с улиц глядит.
Ночью сегодня луна – не светило,
Ночью сегодня какая в ней сила,
Ибо над городом тысячи лун,
Ибо играют тысячи струн,
Ибо в полнеба цветные букеты,
Сыплются с неба в толпу самоцветы,
Черти по небу крутят колеса,
Звезды горстями швыряют как просо.
К тучам, шипя, устремляются змеи,
Но все описать не берусь – не умею.
Проще сказать: отовсюду палят,
Кажется за ночь и небо спалят.
Утро пришло, и, конечно, не зря
Ярче и краше сегодня заря.
Но, чу! Вдруг как будто из тайной засады
В город ворвался гул канонады –
Странный. Тревожный, грозный, ритмичный
В праздничном шуме столь необычный.
И тотчас зажглись ожиданием взоры,
И тотчас затихли все разговоры,
А он все тревожней, суровей и ближе,
Он с улиц, из окон, он с неба. Он свыше.
Он будто забытые темные силы
Встают из заброшенной древней могилы.
Бам-бара-бам-бам, бам-бам –баны –
Черти ли это бьют в барабаны!
И вдруг, подчиняясь суровому тону,
Двинулась в улицу, молча, колонна.
И только ей-богу же от карнавала
Было в колонне той очень уж мало.
Это скорей, как навстречу страданьям,
Шагом суровым идут пуритане.
И только тревожные их барабаны
Нам выдают их душевные раны.
Следом за ними в ритмичной припляске
Движутся странные куклы и маски
Или быть может, наверное, даже
Странных, комичных эпох персонажи.
Эти прошли то ж и канули в лету,
Открывши дорогу веселью и свету.
И тотчас душистая гроздь винограда
Стала царицей и феей парада.
Двинулись дружно, смеясь и играя
Крестьяне, ремесла, промышленность края.
Везут на телегах снопы земледельцы,
Вяжут и ткут и строгают умельцы.
Хлебом толпу угощает пекарня,
Потчует сыром других сыроварня.
Хмельные сеньоры залезли в чаны
И мнут виноград там, задравши штаны.
А рядом сеньора смугла и стройна
Преподнесет вам стаканчик вина.
Чинно корзины плетут старики,
Сети на барках везут рыбаки.
Все здесь гляди: и работа и быт,
Всем не обидно, никто не забыт.
Так повелось здесь, наверно, издревле –
В каждом поселке, в каждой деревне,
Мельнице, фабрике, каждом заводе
Ждут этот праздник пришествия вроде
И вот теперь-то всем бедам назло
Каждый свой дом и свое ремесло
Гордо покажет на этом параде
И впереди в самобытном наряде
Шествуют важно, степенно и чинно
Женщины дети, чуть сзади мужчины.
В костюмах их ярких все радует взгляд
И в каждом районе свой древний наряд.
А дальше…Раздвинуло время границы,
А дальше листает история страницы
Дальше пошло как в волшебном веленье –
От вавилонского столпотворенья
И до последних корон и династий –
Символов рабства, страданий и власти.
Вот движутся медленно сцены распятья
Будто далекой эпохи проклятье.
Как в пантомиме разыграны в лицах
Едут картины святой инквизиции.
Грешную голову рубят на плахе
И снова монахи, монахи, монахи,
Еще короли, королевы и воины,
И войны, и войны, и войны.
Дальше история движет упрямо –
Вот каравеллы Васко да Гама –
Эпоха великих заморских открытий,
Крушения взглядов, учений и бытий.
И снова в злом роке – битвы и войны,
Опять короли и монахи и воины –
Большая история маленькой нации –
История нашей цивилизации.
Но кончен спектакль, толпа поредела,
Какое кому до истории дело,
Ведь праздник сегодня – такая утеха!
Дорогу, сеньоры, веселью и смеху!
Ведь солнце сияет и хлеб обмолочен,
Ведь праздник сегодня – весело очень!
Как Моисей когда-то – в брод
Всех за собой повел Федот.
Повел, повел он свой народ,
Но только задом наперед.
Решив, что нет теперь преград,
Пошли за ним и стар и млад.
Но на пути вдруг глубина
Разверзлась, ужасов полна,
А морем, - кто бы предсказал, -
Катит на них девятый вал.
И темень. Хоть бы маячок!
Шасть из подполья старичок:
« Он слышал глас, стал быть, Синая,
Коли ведет, так, значит, знает.
А где на море бурном брод –
Того никто не разберет.
А коли выбрал демократью,
То скидывай штаны и платье! «
***
Вчера маланьин Тимофей
Принес домой тайком трофей
И, что б получше устеречь,
Засунул он его под печь.
Нашел, когда по мере сил,
Траву в кустах козе косил,
Махал, задрав штаны, косой –
Глядит лежит, блестя росой.
Теперь-то кабы да кабы,
А ночью – жах! И нет избы!
Соседи в страх, соседи в крик,
А Тимофей пред Богом вмиг –
Стоит, глядит, как дурачок,
Шасть из подполья старичок :
« Хоть ты на жизненной стезе
Прилежно косишь впрок козе,
Не забывай и про налог
Хоть Тимофей ты, хоть ты Бог.
Ведь в нашей, стало быть, стране
Все, все находятся в равне. «
***
Матвей в деревне знаменит –
Его родню сгубил бандит.
За ночь, пока не рассвело
Подмел ну будто помелом.
И устыдился всех Матвей
И взял к себе сирот детей.
Теперь Матвей совсем уж дед.
Однажды почта, глядь – конверт!
Матвей скорей всем напоказ,
Да в суете конвертом в глаз.
Вот одноглазый дурачок!
Шасть из подполья старичок:
« Не зря говаривали встарь,
Что если глаз тебе не жаль,
То разбуди былое лихо,
Что почивает где-то тихо.
А коль не слушаешь наказа,
То оставайся, брат, без глаза.»
***
Вам каждый скажет, что Кирилл
На фронте жизни не щадил
И всю войну считал за грех
Бежать в атаку сзади всех.
И лишь в конце войны домой
Пришел в медалях и хромой.
Уж было радости и слез
На много дней на весь колхоз!
Но что за странный был герой –
Чуть против правды – он горой!
За что и сгинул. Дурачок!
Шасть из подполья старичок:
«Герой он, вишь ты, как от Бога –
Одна счастливая дорога
По жизни дадена ему.
А хоть бы даже и в тюрьму!
Так ты и здесь по нем не плачь –
Ему и там казенный харч.»
***
А ведь еще немного ране
Поэт играл на барабане
И под парадный шум и гром
Всю жизнь орудовал пером.
И потому в струе чудес
На древо славы быстро влез.
И вдруг, - какой-то там изъян, -
Сломался разом барабан.
И тут поэт умен и скор
Купил по случаю топор
И ну рубить им свой сучок!
Шасть из подполья старичок:
« Зачем поэт туда полез?
И вот теперь он губит лес.
А если всяк захочет вдруг
Срубить на дереве свой сук
Как свово, стало быть, врага –
Так будет степь, а не тайга! «
***
Иван племянник тетин Пашин
С утра до ночи землю пашет,
А следом с ложкою гурьбой
Весьма довольные судьбой,
Что даже всех, ядрена вошь,
Как ни стремись – не перечтешь!
Тут, блин, какие-то массовки,
Тут грандиозные тусовки,
Тут во дворцах каки-то думы,
Тут криминал, каки-то кумы,
Про остальных-то уж молчок !
Шасть из подполья старичок:
«Он не врагам ведь землю пашет –
Иван – племянник тетин Пашин,
А нашим, стало быть, своим
И надо нам гордиться им.
Он, может быть, рекорды ставит
И мать твою словами славит!»
***
Когда все семь усердных нянек
Дитю совали разом пряник,
Одна неловкая притом
Дитяти в око тыть перстом, -
А мы заметим, – как на грех
Ребенок был не хуже всех.
Вот так случается всегда –
Приходит, стало быть, беда
Здесь каждый скажет, всякий знает,
Она кто лучше выбирает.
Таков ей даденый значок.
Шасть из подполья старичок :
« Скажу тебе об этом сразу –
Не обошлось сие без сглазу,
Здесь все замешено на зле –
Причина, стало быть, в числе:
Как ни глядели б няньки зорко,
А виновата все ж семерка.»
***
Самсон, сосед мой, ну хитер!
Три дня жену елеем тер,
Забыв все важные дела,
Пока она не померла.
Вскричал он в горе: « Что за труд!
Другие тоже чем-то трут,
Но угадай-ка наперед,
Кому здесь вдруг не повезет!
О, я несчастный, о, злодей !
А нынче, глянь, почем елей !
Увидишь сам – не пятачок !
Шасть из подполья старичок :
« Меня послушай старика –
Елей в цене во все века.
Но ты, упорный, будь смелей –
Не повредит нигде елей.
Ты в этом деле в корень зри,
Тебе воздастся – только три !»
***
На пешеходье экскаватор
Копал, рыча, огромный кратер
И, сотрясаясь от натуги,
Он рвал железные подпруги
И головой о землю бился.
Вдруг повернулся и свалился.
Лежит, урчит железным брюхом –
Что здесь попишешь – невезуха.
Улегся, милый, на бочок.
Шасть из подполья старичок:
« Не поминай здесь всуе маму,
Но коль другому роешь яму,
Усердный, роючи, гляди
И сам в той яме посиди,
Ведь ты не знаешь наперед –
Кто в эту яму упадет «
Наш славный подводник, забудем регалии
За то, что недавно под полюс ныряли,
За то, что б ценила родная страна
И что б уважал даже сам сатана,
За то, что б, нырнув, непременно всплывали
Налей пополнее и как завязали !
***
Товарищ полковник, чего же Вы ждете,
Совсем ведь недавно в своем самолете
Вы громы рождали и смерть обгоняли
Давайте поднимем и как завязали !
***
Давайте все те, у кого не склероз,
Кто помнит еще все – за наш паровоз,
Что мчал нас когда-то по рельсам чугунным
Да Бог с ней с коммуной, пускай не в коммуну.
Как ждали с тобой мы его на вокзале,
Налейте, ей-Богу, и как завязали.
***
За тех, кто сажает нам в поле картошку,
Ко рту нам подносит обильную ложку,
За тех, чьи в деревнях забытые предки,
Во веки веков ели только объедки.
Вы, кажется, что-то такое сказали ?
Вот вы и налейте и как завязали.
***
Еще надо выпить за наших рабочих,
Но кто в наше время о том похлопочет.
Побулькайте там, если что-то осталось,
Кто против того? или мне показалось ?
Они и до нас уже лишнего взяли ?
И все же налейте – и как завязали!
***
Ну кто еще может поднять свою руку ?
Давайте поднимем за нашу науку,
А то, первобытные, жили б во мгле,
Летали б в Париж все еще на метле.
А чертиков этих мы, вроде, не звали,
Мы их посошком, ну и как завязали.
***
А кто ж там в углу незаметный в очечках –
По виду – совсем догоревшая свечка ?
Ба! Это ж она – наша Марья Иванна !
А как постарела ! Как странно, как странно!
Да что же нам раньше о ней не сказали !
Давайте сначала – и как завязали !
***
А что там вдали за такая фигура?
Как? Как вы сказали ? Ли-те-та-тура ?
Ну, я доложу вам, и козия рожа !
На наших – во-во, как две капли, похожа.
Таких нам не надо, уж вы извините,
Гоните гулящую эту, гоните !
***
Да что ж это, скажут, уже спозаранку
В печати устроили жуткую пьянку !
О, брат мой суровый, вокруг оглянись,
Наморщи свой лобик и с нами садись.
Важное
