Старый «Пазик» хлопнул дверьми, выплюнул лейтенанта на 25-градусный мороз, недовольно фыркнул, испустил облако бело-синего выхлопа и, вильнув «кормой» на гололеде, повлек свою несуразную тушку в сторону поселка...Лейтенант бодро прокашлялся, вдохнув ядовитые пары бензина, и зашагал в сторону части ракетчиков. Подумаешь, километр! Дыхание ровное, пять лет курения для легких-тьфу, кальсоны, шинель длинная, «солидная», ботинки на микропоре! Раз-два, раз-два!
Заснеженная дорога-лентой, иней от дыхания оседает белой манишкой на груди и воротнике шинели. Пар клубится. Раз-два!
По обеим сторонам дороги деревья в инее, снег январский, слежавшийся, тускло отсвечивает гранями крупных кристаллов. Солнца нет, видимость метров пятьсот от белого дрожащего марева туманно-морозной дымки.
Раз-два! Каждый шаг сопровождается ужасным, рвущим барабанные перепонки, хрустом. Вроде, как медведь ломится через стланник.
Раз-два...Шаг замедляется сам от ирреальности тишины вокруг. Тихо, очень тихо, тихо до ужаса! Хочется пойти на цыпочках...А все равно- ХРУСТЬ!
Ни одного постороннего звука.
Лейтенант остановился. А нетути звуков! То ли замерзли, то ли умерли? Шаг- и дикий хруст с повизгиванием микропора о снег. Стоишь-тишина вселенская. Даже курить не хочется, давит что-то, опаску вызывает. А как здорово покурить на ходу, вопреки Уставу и точно зная, что никто не увидит!Впрочем, холодно, фильтр сигареты как камень, дым не вдохнуть, такой холодный, бросить ее, лишь прикуренной, и идти. Никакого удовольствия...Безумно-глубокая тишина!
Вот оно, белое безмолвие Джека Лондона! Страшно! Скорей, к людям!
Хрусть-хрусть, хрусть, хрусть-хрусть-хрусть! Сейчас можно и бегом, пока никто не видит, не теряя достоинства! От Безмолвия!
А что это черненькое белеется вдали?
А холодно!
Да, микропор- не валенки. И кальсоны кальсонам рознь. Ведь есть же в шкафу, на корабле, теплые, с начесом, нежно-голубые! Нет, эти одел.Тонкие. «Те» фигуру равняют- плечи с тазом. Толстые! А мы ж вечером в ресторан! А там девушки! А будут плечи по ширине- что таз! А что за фигура?А они- гораздо шире! Плечи… Это- из-за кальсон! И что, каждой объяснять? А поймет ли? А поверит? А как раздеться? Свет выключить? А если я со светом люблю?А если она по внешним признакам выбирает?
Елы-палы! Черно-беленькое...Вороны облепили холм. Штук семьсот. А может , и тысяча. Сидят, не летают, холодно. Мороз, плюс ветер в полете. Обмерзание крыльев и элеронов. А без элеронов куда? В пике? Умные...
А на Камчатке вороны не в пример материковым. В два раза больше и клюв, как рука взрослого мужчины от локтя до кисти...Сущие звери, хищники. У нас в Бечевинке как маленькая женщина австралийской баранины купит, так они у нее мясо прямо с «авоськой» из рук выхватывали. Штук семь крыльями по голове бьет, штук пятнадцать сверху заходят, три-четыре самых наглых флибустьера из рук авоську рвут. Женщина рыдает, отбивается, муж голодный , а они довольны! Вороны! Умные животные! Опасные!
И смотрит лейтенант, -никуда не денешься, по обочинам снега снега метра полтора-два… Не обойти…Только мимо холма . А там-вороны.
Кто из Вас, товарищи офицеры, видел тысячу голов, повернувшихся одновременно в вашу сторону, на хруст, две тысячи глаз, горящих ненавистью, и свою оценку:
«Мясо!!! »?
Ой, ой, не надо этого героизма!
Лейтенанта обдало холодом чужой , запредельной жизни…Даже помойки под толстым слоем снега…Мясо…Конец, Зачем он согласился передать эти документы в штаб ракетной части?
А офицер не сдается никогда! Даже смерти! Даже такой неприглядной! Представьте приказ Главкома: « Заклеван воронами до смерти…» Прочь, воронье!А умирать так рано! Есть же выход…Где? Я его знаю!
И лейтенант перешел на строевой шаг! С равнением направо! На воронью стаю! С лапой у уха! Погибать, так с музыкой! Зря, что ли, три года знаменосцем училища был и палашом махал, при подмене! Выше ногу !Носок на оттяжку! Локотьвыше! И подбородочек, подбородочек!
На вершине холма сидело нечто. Оно было на полголовы выше любого из воронов.
Его перо, под белым инеем, отливало зеленью, не синевой… А еще у него была борода. Пахан…Нет, скорее, главком...
Главкому было лет четыреста. Что? Не живут? А откуда мудрость? И кто считал? Года?
Главком ворон внимательно смотрел на лейтенанта. Оценивая.
Строевой шаг был красив и четок.Главкому понравилось.
Он белькотнул. Не каркнул!Наверное, так большие начальники и говорят. Хрипло и ответственно.Никто и никогда , наверное, подобного звука не слышал. Кроме черных пернатых нукеров.Белькотнул- слабо сказано. Это были переливы власти и самодовольства, уверенности в себе, жесткости и мягких полутонов, прощения и пощады. И он не просил- приказывал. Так, что мурашки по коже! Послушают ли? Лейтенант вдруг понял все, что сказал старый ворон.
-Не ссы, лейтенант.. Мы- не люди. У нас строго...с субординацией. Иди. Ты мне нравишься. Ишь ты, строевой шаг...Хорошо....Иди, сынок, служи. Ты еще нужен Родине....
Спасибо тебе, неизвестная науке птица! За мудрость, за жизненный опыт, за любовь к строевому шагу! За неординарность и возможную сытость! Паханы и главные, ведь, вроде, не голодают?
Вороны отвернули головы, погасив алчность в глазах. Никакой ненависти. Нейтраль. Проходи. Старшой сказал. Воздух, пропитанныйс ненавистью и неизбежной кровью, вдруг опять стал свежим и морозным.
И лейтенант прошел. Строевым шагом. С неизвестно откуда взявшейся благодарностью к пахану» .В душе.И медленно проходящим страхом за жизнь.Лишь бы не обернуться и с шага не сбиться...Пот по спине, жарко!
На той дороге , недели за две до того, пропали бесследно капдва, мастер ракетных пусков, и толстый командир БЧ-4 с РПКСН. Наверное, строевым ходить не умели.Или пахану не понравились?Не верите? Да и не верьте. Приказа -то главкома не было...
Назад лейтенант ехал на автобусе. Вечером. Второй раз- нельзя. Судьба- она тоже женщина. Не простит...Не испытывай.
